Канон: Оно (2017)
Автор: s-schastie
Бета: Собака серая
Размер: мини, 1814 слов
Пейринг/Персонажи: Ричи Тозиер/Эдди Каспбрак, Стэнли Урис
Категория: слэш
Жанр: songfic, драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ричи страдает от кошмаров, Эдди приглашает его в парк развлечений.
Примечание/Предупреждения: нецензурная лексика, пост-фильм — весенние каникулы 92’ года. Ричи-центрик и решительный Эдди. Отсылки, о которых никто не просил, но они всё равно есть. Плейлист (грампластинка) к тексту.
Размещение: запрещено без разрешения автора
читать дальше
Ричи просыпается, выталкивая себя из кошмара — жуткого, беспросветного, не дающего пошевелиться. Кошмара настолько реального, что в глазах по-прежнему стоят слёзы.
Нужно время, чтобы сердцебиение пришло в норму, а глаза привыкли к темноте, но даже тогда всё видится размытым и нечётким, и Ричи слепо шарит по прикроватной тумбе руками в поисках очков.
Прошло уже несколько лет с тех пор, как они победили Оно, но тень Пеннивайза следует за «Неудачниками» по пятам. Вот они в школе, общаются и подкалывают друг друга, как обычно, а потом между ними повисает тишина, и их столик словно вымирает. Ричи даже кажется, будто где-то за их спинами столовую драматично пересекает перекати-поле, как в каком-нибудь вестерне, а Патрик Хокстеттер с Генри Бауэрсом — в широкополых шляпах и в остроконечных ковбойских сапогах со шпорами — наставляют на них кольты.
Вот они спускаются в Пустошь или идут в карьер, и им весело, и они любят, правда любят друг друга, но всё равно отсутствие Бев и Билла — как удар. Как рана, разворошённая и кровоточащая. Не заживающая. Словно зияющая дыра.
В такие дни Ричи старается заполнить собой всё пространство: шутит не переставая и выводит Спагетти из себя, рассказывает о новых фильмах на афишах в «Аладдине», или горлопанит «I Want To Break Free» Queen и «Every Breath You Take» The Police, пока Стэн-Супермен готовится к тесту по матанализу, или жалуется на некоего «Безумного Макса», побившего его рекорд в Mortal Kombat в «Аркаде».
Кажется, «Неудачников» уже не так бесит его шило в заднице, они посмеиваются, и на краткий миг Ричи чувствует, как рушится внутренняя Берлинская стена.
Он так зациклен на счастье друзей, так беспокоится и кудахчет над ними, что не замечает, как разваливается сам.
Ричи всегда отшучивается, спеша сменить тему, и Эдди — тот, кто смотрит на него, поджимая губы и морща очаровательный нос. Словно видит Ричи насквозь, но не вмешивается, оставляя за ним право поступать, как ему вздумается.
В такие моменты Ричи любит его особенно сильно. А Эдди берёт и зовёт его в парк развлечений.
— Неужто приглашение на свидание, Эдс? — говорит Ричи, прижимая ладони к щекам и комично распахивая рот. — Не знал, что ты из тех, кто отбивает парней у своей матери, — подмигивает он.
Эдди пропускает шутку мимо ушей, даже носом не ведёт на ненавистное прозвище. Всё его внимание обращено на Ричи — вернее, на мешки под его глазами, которые не скрыть и за толстой оправой очков.
— Не знал, — начинает Эдди, — что по тёмным кругам под глазами, как по числу колец на срезе спиленного дерева, можно узнать степень идиотизма… Но, смотри-ка, это возможно! Такой опыт у меня впервые.
— Хах, что ж, — ухмыляется Ричи и притягивает Эдди к себе, ущипнув за щёку. — На днях Стэн простонал то же самое мне на ухо.
— Мерзость! Отпусти, Балабол!
Эдди полон ярости и смущения, даже обиды, но Ричи отодвигает от себя эту мысль. В последнее время тело подводит его всё чаще, а голова выдаёт желаемое за действительное.
Подкалывая Эдди, он даже не врал — скорее, был не до конца честен. Позавчера Ричи и впрямь оставался у Стэна с ночёвкой, а тот и впрямь шептал ему на ухо. Только повод был другой.
Ричи громко кричал во сне, но на сей раз поставил на уши весь дом. Это ему не мать, сидящая на снотворном с восемьдесят шестого, и не отец, вечно пропадающий в командировках. Урисам и впрямь было не насрать.
Он качает головой и натянуто улыбается:
— Не ревнуй, Спагетти. Ты есть и будешь моим любимчиком!
Эдди отводит взгляд, глубоко вздыхает и вдруг заговаривает так быстро, что Ричи беспокоится, как бы ему не понадобился ингалятор.
— Я и не… Чёрт, Рич. Я же не слепой. Все мы! Стэн рассказал о кошмарах, — голос Эдди ломается, и Ричи не сдерживает разочарованного стона. Стоило ли забывать, что хотя Стэн его лучший друг, он по-прежнему еврей? — Хорошо, что Стэн повёл себя по-взрослому и и всё нам рассказал. Тебе нужно что-то с этим делать! Записаться к специалисту… — Ричи кривится, и Эдди быстро исправляется: — Или просто развеяться. Я… Я бы хотел прокатиться на колесе обозрения. Мама всегда твердила, что любые аттракционы — зло. Им сотня лет, и я могу покалечиться, или умереть, или…
— Давай, — прерывает он, пока Эдди не довёл себя до очередного приступа.
Той ночью Оно в его сне предстаёт в образе отца и кричит, чтобы Ричи никогда не появлялся на пороге, и что он — главное разочарование их семьи.
Он просыпается в холодном поту, со сползшим на пол одеялом и простынёй где-то в ногах.
Мысль, что вечером его ждёт парк развлечений с Эдди, светом маяка отгоняет морок и остатки сна.
Ричи представляет настоящее свидание, с сахарной ватой и сладкими поцелуями, и это помогает взять себя в руки.
Парк находится на окраине города, и они договариваются встретиться около четырёх.
К двум Ричи переделывает всё, что только можно, и жутко скучает, не зная, чем себя занять. Он думает позвонить Биллу, поболтать, как всегда, когда запоздало понимает — Билла нет. Он уехал, сгинул с концами и больше связывался ни с кем из них.
Ричи качает головой, словно в попытке стряхнуть с себя все мысли о Билле, и идёт к электропроигрывателю — одной из тех вещей, что отслужили своё и сохранились разве что у хипстеров да таких старомодных людей, как Уэнт.
Он быстро находит нужный альбом в своей коллекции, ставит грампластинку, включает двигатель и опускает тонарм на начало первой песни.
Считанные мгновения, и «Tangled Up in Blue» фейерверком взрывается в ушах. Голос Боба Дилана заполняет всю комнату.
Ричи падает на кровать, складывает руки за головой и закрывает глаза, напевая:
Он чертовски обожает эту песню.
Следом Ричи ставит Стинга, затем Crowded House и Kiss. И звучат бесконечное «Fragile», «Don't Dream It's Over», «I Was Made for Lovin' You», «Dirty Livin'», и «Save Your Love».
Музыка словно открывает «чакры», закупоривает тревогу и забирает избыток энергии. На песне Kiss Ричи встаёт и начинает прыгать на кровати, изображает, что играет на невидимой гитаре, и орёт во всё горло, даже не стараясь попадать в ноты.
Мэгги заходит в его комнату после того, как с минуту тщетно пытается докричаться до него за дверью.
— Не мог бы ты перестать, Ричард. От шума у меня разболелась голова, — говорит она вежливо, но непреклонно.
Быстро обведя её взглядом, Ричи приходит к выводу, что вчера в винном погребе наверняка не досчитались бутылки — и игнорирует её просьбу.
Тогда она громко вздыхает, разворачивается и уходит.
Ричи кричит ей вслед:
— Убавь звук или иди в кабинет отца! — раздаётся в ответ.
И хотя Ричи хочется встать в позу, он смотрит на часы, шлёпает себя по лицу и принимает её условия.
Скоро выходить, а он до сих пор не принял душ!
Ричи подъезжает к дому Эдди, и тот ждёт его снаружи, обнимая себя руками. Эдди в светлой куртке, шея замотана полосатым шарфом, натянутым почти до носа.
Он выглядит настолько очаровательно, что Ричи на секунду сбивается с шага, а когда поднимает упавшую челюсть и здоровается, то не отпускает ни единой шутки.
Эдди ловко забирается на свой велосипед, и они, как положено двум «Неудачникам», едут в сторону парка, крутя педали.
Ричи ожидал, что Эдди насядет на него с вопросами о кошмарах и участившихся панических атаках. Ричи приготовился защищаться, приготовил несколько острот и тем, чтобы отвлечь и сбить Эдди с толку, однако большая часть пути проходит в молчании.
Эдди только шутит, что впервые в жизни видит Ричиарда Тозиера в однотонной одежде, а затем добавляет, что даже гавайская рубашка смотрелась бы лучше, надень он её под тёплую куртку. По словам Эдди, к вечеру температура упадёт градусов на пять, а на колесе обозрения да с учётом ветра — на все десять. [3]
И это мило. Ужасно мило и непривычно — забота о нём.
Даже если речь о Ричи и Эдди. В одно слово.
— Вот мы и тут, — объявляет Эдди. Велосипеды они оставляют недалеко от входа, защёлкивая замок на раме и переднем колесе.
Парк небольшой, с яркой вывеской и чуть покосившимся забором, но и Дерри — небольшой город.
Они заходят внутрь, и всё вокруг мерцает огнями, стоит гул смеющихся и кричащих голосов, и Ричи кажется, будто в парке собрался весь город.
Людей слишком много, звуки слишком громкие, запахи жжёного сахара и карамели слишком резкие, слишком приторные, и Ричи не может сконцентрироваться, не может удержать внимание ни на чём конкретном дольше секунды.
Он останавливается напротив тира и ненадолго прикрывает глаза, а когда открывает — видит обеспокоенное лицо Эдди.
Ничуть не смущаясь, Эдди берёт его за руку и мягко улыбается.
— Ты в порядке? — спрашивает он одними губами.
В ушах Ричи кровь стучит, словно метроном. Он кивает и спешно убирает руку.
Он не инвалид и не беспомощный котёнок — ему не нужна помощь.
Они идут к кассе, и Ричи, игнорируя протесты, покупает билеты на самые страшные аттракционы, что только есть в парке: на американские горки, вышку «Свободное падение» и на «Энтерпрайз». [4]
Пользуясь превосходством в росте, он размахивает билетами у Эдди перед глазами и чувствует, как медленно отступает тревога, а на её место приходят слишком громкие шутки и слишком вредный, маслянистый попкорн — всё то, от чего прежде голова Ричи готова была взорваться.
У Ричи выходит затащить Эдса на автодром, и его звонкий смех заглушает недовольство дюжины людей, возмущённых варварской и слегка агрессивной стратегией Ричи — врезаться в бамперные машинки «сладких до тошноты» парочек или детей лет десяти.
Не сговариваясь, они обходят комнату страха с фигурой огромного клоуна на входе по большой дуге, и Ричи оставляет целое состояние в тире.
В конце концов он выигрывает крошечную пластмассовую рыбку — правда, не жёлтую и уж тем более не золотую, а ядовито-зелёную, словно не один день проведшую в стоках Дерри — и вручает её Эдди.
— Представь, что перед тобой золотая рыбка, и загадай одно желание, Спагетти. Я обязуюсь его исполнить! — Эдди фыркает, бормочет коронное «Заткнись!», и Ричи ухмыляется шире. — Но не проси бросить из-за тебя миссис Кей. Ты знаешь, я буду любить её до самой смерти… [5]
— Придурок. — И с этими словами они подходят к колесу обозрения.
Очередь почти не рассосалась, и им удаётся быстро занять отдельную кабинку. На небе, как по заказу, алеет закат.
Идеальное время. Идеальная компания. О чём ещё можно мечтать?
Ричи хочется думать, что где-то в очаровательной голове Эдса всё спланировано заранее, ведь если так, Ричи готов хоть сейчас завалить его на сеновале.
Чем выше кабинка к своему «пику», тем сильнее её трясёт и качает. У Ричи тут же созревает коварный план раскрутить её, но зрачки Эдди расширены, и он смотрит только на него, боясь даже взглянуть по сторонам… Всё-таки Ричи не настолько долбоёб.
Он заглядывает Эдди за спину — туда, где виден весь город. Дерри с высоты птичьего полёта и в предзакатных, малиновых и чернильных лучах даже красив.
— Отличный вид, Эдс, — говорит он, бездумно придвигаясь ближе. Лицо Эдди не в фокусе. Солнце уходит за горизонт. — И я сейчас про небо. Ты, конечно, вне конк…
Ричи резко замолкает, когда чувствует мягкие губы Эдди на своих. Его ресницы дрожат, колени дрожат, и Ричи вдруг понимает: прежняя неловкость Эдса отнюдь не из-за боязни высоты. По крайней мере, не только.
Он не в силах пошевелиться, но это хорошее оцепенение. Такое, в котором Ричи готов провести всю жизнь.
Кабинка снижается, температура повышается, и он догадывается о желании Эдди Каспбрака без слов.
Ричи разделяет его целиком и полностью.
Примечания:
Нужно время, чтобы сердцебиение пришло в норму, а глаза привыкли к темноте, но даже тогда всё видится размытым и нечётким, и Ричи слепо шарит по прикроватной тумбе руками в поисках очков.
Прошло уже несколько лет с тех пор, как они победили Оно, но тень Пеннивайза следует за «Неудачниками» по пятам. Вот они в школе, общаются и подкалывают друг друга, как обычно, а потом между ними повисает тишина, и их столик словно вымирает. Ричи даже кажется, будто где-то за их спинами столовую драматично пересекает перекати-поле, как в каком-нибудь вестерне, а Патрик Хокстеттер с Генри Бауэрсом — в широкополых шляпах и в остроконечных ковбойских сапогах со шпорами — наставляют на них кольты.
Вот они спускаются в Пустошь или идут в карьер, и им весело, и они любят, правда любят друг друга, но всё равно отсутствие Бев и Билла — как удар. Как рана, разворошённая и кровоточащая. Не заживающая. Словно зияющая дыра.
В такие дни Ричи старается заполнить собой всё пространство: шутит не переставая и выводит Спагетти из себя, рассказывает о новых фильмах на афишах в «Аладдине», или горлопанит «I Want To Break Free» Queen и «Every Breath You Take» The Police, пока Стэн-Супермен готовится к тесту по матанализу, или жалуется на некоего «Безумного Макса», побившего его рекорд в Mortal Kombat в «Аркаде».
Кажется, «Неудачников» уже не так бесит его шило в заднице, они посмеиваются, и на краткий миг Ричи чувствует, как рушится внутренняя Берлинская стена.
Он так зациклен на счастье друзей, так беспокоится и кудахчет над ними, что не замечает, как разваливается сам.
Ричи всегда отшучивается, спеша сменить тему, и Эдди — тот, кто смотрит на него, поджимая губы и морща очаровательный нос. Словно видит Ричи насквозь, но не вмешивается, оставляя за ним право поступать, как ему вздумается.
В такие моменты Ричи любит его особенно сильно. А Эдди берёт и зовёт его в парк развлечений.
— Неужто приглашение на свидание, Эдс? — говорит Ричи, прижимая ладони к щекам и комично распахивая рот. — Не знал, что ты из тех, кто отбивает парней у своей матери, — подмигивает он.
Эдди пропускает шутку мимо ушей, даже носом не ведёт на ненавистное прозвище. Всё его внимание обращено на Ричи — вернее, на мешки под его глазами, которые не скрыть и за толстой оправой очков.
— Не знал, — начинает Эдди, — что по тёмным кругам под глазами, как по числу колец на срезе спиленного дерева, можно узнать степень идиотизма… Но, смотри-ка, это возможно! Такой опыт у меня впервые.
— Хах, что ж, — ухмыляется Ричи и притягивает Эдди к себе, ущипнув за щёку. — На днях Стэн простонал то же самое мне на ухо.
— Мерзость! Отпусти, Балабол!
Эдди полон ярости и смущения, даже обиды, но Ричи отодвигает от себя эту мысль. В последнее время тело подводит его всё чаще, а голова выдаёт желаемое за действительное.
Подкалывая Эдди, он даже не врал — скорее, был не до конца честен. Позавчера Ричи и впрямь оставался у Стэна с ночёвкой, а тот и впрямь шептал ему на ухо. Только повод был другой.
Ричи громко кричал во сне, но на сей раз поставил на уши весь дом. Это ему не мать, сидящая на снотворном с восемьдесят шестого, и не отец, вечно пропадающий в командировках. Урисам и впрямь было не насрать.
Он качает головой и натянуто улыбается:
— Не ревнуй, Спагетти. Ты есть и будешь моим любимчиком!
Эдди отводит взгляд, глубоко вздыхает и вдруг заговаривает так быстро, что Ричи беспокоится, как бы ему не понадобился ингалятор.
— Я и не… Чёрт, Рич. Я же не слепой. Все мы! Стэн рассказал о кошмарах, — голос Эдди ломается, и Ричи не сдерживает разочарованного стона. Стоило ли забывать, что хотя Стэн его лучший друг, он по-прежнему еврей? — Хорошо, что Стэн повёл себя по-взрослому и и всё нам рассказал. Тебе нужно что-то с этим делать! Записаться к специалисту… — Ричи кривится, и Эдди быстро исправляется: — Или просто развеяться. Я… Я бы хотел прокатиться на колесе обозрения. Мама всегда твердила, что любые аттракционы — зло. Им сотня лет, и я могу покалечиться, или умереть, или…
— Давай, — прерывает он, пока Эдди не довёл себя до очередного приступа.
Той ночью Оно в его сне предстаёт в образе отца и кричит, чтобы Ричи никогда не появлялся на пороге, и что он — главное разочарование их семьи.
Он просыпается в холодном поту, со сползшим на пол одеялом и простынёй где-то в ногах.
Мысль, что вечером его ждёт парк развлечений с Эдди, светом маяка отгоняет морок и остатки сна.
Ричи представляет настоящее свидание, с сахарной ватой и сладкими поцелуями, и это помогает взять себя в руки.
* * *
Парк находится на окраине города, и они договариваются встретиться около четырёх.
К двум Ричи переделывает всё, что только можно, и жутко скучает, не зная, чем себя занять. Он думает позвонить Биллу, поболтать, как всегда, когда запоздало понимает — Билла нет. Он уехал, сгинул с концами и больше связывался ни с кем из них.
Ричи качает головой, словно в попытке стряхнуть с себя все мысли о Билле, и идёт к электропроигрывателю — одной из тех вещей, что отслужили своё и сохранились разве что у хипстеров да таких старомодных людей, как Уэнт.
Он быстро находит нужный альбом в своей коллекции, ставит грампластинку, включает двигатель и опускает тонарм на начало первой песни.
Считанные мгновения, и «Tangled Up in Blue» фейерверком взрывается в ушах. Голос Боба Дилана заполняет всю комнату.
Ричи падает на кровать, складывает руки за головой и закрывает глаза, напевая:
Бог свидетель, я заплатил по счетам на этом пути,
запутавшийся в тенетах тоски [1]
запутавшийся в тенетах тоски [1]
Он чертовски обожает эту песню.
Следом Ричи ставит Стинга, затем Crowded House и Kiss. И звучат бесконечное «Fragile», «Don't Dream It's Over», «I Was Made for Lovin' You», «Dirty Livin'», и «Save Your Love».
Музыка словно открывает «чакры», закупоривает тревогу и забирает избыток энергии. На песне Kiss Ричи встаёт и начинает прыгать на кровати, изображает, что играет на невидимой гитаре, и орёт во всё горло, даже не стараясь попадать в ноты.
Мэгги заходит в его комнату после того, как с минуту тщетно пытается докричаться до него за дверью.
— Не мог бы ты перестать, Ричард. От шума у меня разболелась голова, — говорит она вежливо, но непреклонно.
Быстро обведя её взглядом, Ричи приходит к выводу, что вчера в винном погребе наверняка не досчитались бутылки — и игнорирует её просьбу.
Тогда она громко вздыхает, разворачивается и уходит.
Ричи кричит ей вслед:
Ты пыталась изменить меня
и внести смятение в мой разум.
Не переделывай меня! [2]
и внести смятение в мой разум.
Не переделывай меня! [2]
— Убавь звук или иди в кабинет отца! — раздаётся в ответ.
И хотя Ричи хочется встать в позу, он смотрит на часы, шлёпает себя по лицу и принимает её условия.
Скоро выходить, а он до сих пор не принял душ!
* * *
Ричи подъезжает к дому Эдди, и тот ждёт его снаружи, обнимая себя руками. Эдди в светлой куртке, шея замотана полосатым шарфом, натянутым почти до носа.
Он выглядит настолько очаровательно, что Ричи на секунду сбивается с шага, а когда поднимает упавшую челюсть и здоровается, то не отпускает ни единой шутки.
Эдди ловко забирается на свой велосипед, и они, как положено двум «Неудачникам», едут в сторону парка, крутя педали.
Ричи ожидал, что Эдди насядет на него с вопросами о кошмарах и участившихся панических атаках. Ричи приготовился защищаться, приготовил несколько острот и тем, чтобы отвлечь и сбить Эдди с толку, однако большая часть пути проходит в молчании.
Эдди только шутит, что впервые в жизни видит Ричиарда Тозиера в однотонной одежде, а затем добавляет, что даже гавайская рубашка смотрелась бы лучше, надень он её под тёплую куртку. По словам Эдди, к вечеру температура упадёт градусов на пять, а на колесе обозрения да с учётом ветра — на все десять. [3]
И это мило. Ужасно мило и непривычно — забота о нём.
Даже если речь о Ричи и Эдди. В одно слово.
* * *
— Вот мы и тут, — объявляет Эдди. Велосипеды они оставляют недалеко от входа, защёлкивая замок на раме и переднем колесе.
Парк небольшой, с яркой вывеской и чуть покосившимся забором, но и Дерри — небольшой город.
Они заходят внутрь, и всё вокруг мерцает огнями, стоит гул смеющихся и кричащих голосов, и Ричи кажется, будто в парке собрался весь город.
Людей слишком много, звуки слишком громкие, запахи жжёного сахара и карамели слишком резкие, слишком приторные, и Ричи не может сконцентрироваться, не может удержать внимание ни на чём конкретном дольше секунды.
Он останавливается напротив тира и ненадолго прикрывает глаза, а когда открывает — видит обеспокоенное лицо Эдди.
Ничуть не смущаясь, Эдди берёт его за руку и мягко улыбается.
— Ты в порядке? — спрашивает он одними губами.
В ушах Ричи кровь стучит, словно метроном. Он кивает и спешно убирает руку.
Он не инвалид и не беспомощный котёнок — ему не нужна помощь.
Они идут к кассе, и Ричи, игнорируя протесты, покупает билеты на самые страшные аттракционы, что только есть в парке: на американские горки, вышку «Свободное падение» и на «Энтерпрайз». [4]
Пользуясь превосходством в росте, он размахивает билетами у Эдди перед глазами и чувствует, как медленно отступает тревога, а на её место приходят слишком громкие шутки и слишком вредный, маслянистый попкорн — всё то, от чего прежде голова Ричи готова была взорваться.
У Ричи выходит затащить Эдса на автодром, и его звонкий смех заглушает недовольство дюжины людей, возмущённых варварской и слегка агрессивной стратегией Ричи — врезаться в бамперные машинки «сладких до тошноты» парочек или детей лет десяти.
Не сговариваясь, они обходят комнату страха с фигурой огромного клоуна на входе по большой дуге, и Ричи оставляет целое состояние в тире.
В конце концов он выигрывает крошечную пластмассовую рыбку — правда, не жёлтую и уж тем более не золотую, а ядовито-зелёную, словно не один день проведшую в стоках Дерри — и вручает её Эдди.
— Представь, что перед тобой золотая рыбка, и загадай одно желание, Спагетти. Я обязуюсь его исполнить! — Эдди фыркает, бормочет коронное «Заткнись!», и Ричи ухмыляется шире. — Но не проси бросить из-за тебя миссис Кей. Ты знаешь, я буду любить её до самой смерти… [5]
— Придурок. — И с этими словами они подходят к колесу обозрения.
Очередь почти не рассосалась, и им удаётся быстро занять отдельную кабинку. На небе, как по заказу, алеет закат.
Идеальное время. Идеальная компания. О чём ещё можно мечтать?
Ричи хочется думать, что где-то в очаровательной голове Эдса всё спланировано заранее, ведь если так, Ричи готов хоть сейчас завалить его на сеновале.
Чем выше кабинка к своему «пику», тем сильнее её трясёт и качает. У Ричи тут же созревает коварный план раскрутить её, но зрачки Эдди расширены, и он смотрит только на него, боясь даже взглянуть по сторонам… Всё-таки Ричи не настолько долбоёб.
Он заглядывает Эдди за спину — туда, где виден весь город. Дерри с высоты птичьего полёта и в предзакатных, малиновых и чернильных лучах даже красив.
— Отличный вид, Эдс, — говорит он, бездумно придвигаясь ближе. Лицо Эдди не в фокусе. Солнце уходит за горизонт. — И я сейчас про небо. Ты, конечно, вне конк…
Ричи резко замолкает, когда чувствует мягкие губы Эдди на своих. Его ресницы дрожат, колени дрожат, и Ричи вдруг понимает: прежняя неловкость Эдса отнюдь не из-за боязни высоты. По крайней мере, не только.
Он не в силах пошевелиться, но это хорошее оцепенение. Такое, в котором Ричи готов провести всю жизнь.
Кабинка снижается, температура повышается, и он догадывается о желании Эдди Каспбрака без слов.
Ричи разделяет его целиком и полностью.
Примечания:
- [1]
Lord knows I’ve paid some dues gettin’ through
Tangled up in blue
© Bob Dylan — «Tangled Up In Blue» - [2]
You tried to change me
and mess up my mind
Now, don't rearrange me
© Kiss — «Save Your Love» - [3] Температура по Фаренгейту. Эдди имеет в виду похолодание с 35⁰ F (+2⁰ C) до 30⁰ F (–1⁰ C), а затем и до 25⁰ F (–4⁰ C).
- [4] Аттракционы взяты отсюда.
- [5] Слегка изменённая строчка из песни Crowded House — «Love You 'Til The Day I Die».