Канон: Оно (2017)
Переводчик: s-schastie
Бета: Protego Maxima, Собака серая
Оригинал: Beep-beep, Eddie Kaspbrak © Ragno, разрешение получено
Размер: макси, 28 433 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Ричи Тозиер/Эдди Каспбрак, Стэнли Урис, Беверли Марш, Билл Денбро, Бен Хэнском, Майк Хэнлон
Категория: слэш
Жанр: романс, first-time, hurt/comfort
Рейтинг: R
Краткое содержание: Эдди Каспбраку четырнадцать, и они с друзьями только что победили демонического клоуна.
Эдди Каспбраку шестнадцать, и он борется с самим собой, со своими чувствами и мыслями.
Эдди Каспбраку восемнадцать, и он скорее снова сразится с демоническим клоуном, чем признает свои чувства к Ричи Тозиеру.
Примечание/Предупреждения: UST, friends to lovers, misunderstanding, нецензурная лексика, курение. Пост-фильм. За основу взят книжный канон и экранизация «Оно» (2017).
Размещение:запрещено без разрешения автора
Скачать: АО3
читать дальше
Глава 1
Эдди надеялся, что стоит вернуться в школу, как всё встанет на свои места. Перезагрузится. Будто достаточно сесть за парту, положить перед собой тетрадь, высидеть нудный урок — и получится забыть, что меньше месяца назад их едва не прикончило злобное существо в костюме, мать его, клоуна. Достаточно вспомнить, что они пережили, и сразу кажется, что его вот-вот стошнит.
Первый день в школе после летних каникул выдался чертовски странным. Правда, не более странным, чем первый день после того, как они убили Оно. Казалось бы, злая стихия уничтожена, целый город спасён — мир ведь должен был измениться? Всё осталось прежним. Жизнь текла своим чередом: люди покупали продукты в магазине, читали газеты, подстригали лужайки. Всё осталось прежним, но не они.
— Не п-п-переживай, Эдди. Всё н-наладится, — сказал Билл, и Эдди хотел бы ему верить, хотел, но не мог.
В каком-то смысле всё действительно наладилось. Хочешь не хочешь, а нужно было жить дальше, ходить в школу, делать уроки, выполнять домашние обязанности. Со временем они снова начали ходить в кино, шутить и смеяться, как раньше — во многом благодаря Ричи.
Он, казалось, пережил случившееся легче всех, хотя Эдди и подозревал обратное. Ричи вёл себя как обычно, и остальным казалось, что их жизнь или уже вернулась в привычное русло, или вернётся в обозримом будущем.
— Дело в кошмарах, понимаешь? А иногда… Иногда я вижу тень, и меня словно подбрасывает. Я даже не успеваю подумать, что там кто-то есть, а тело уже начинает двигаться, как будто пугается раньше, чем я успеваю сообразить, что происходит, — однажды признался Эдди, когда они бросали камни в реку.
— Не переживай, приятель! Я не позволю проклятым теням добраться до тебя, ясно? — ответил Ричи одним из своих Голосов, сверкнув улыбкой и ущипнув Эдди за щёку. — Симпатяги вроде тебя не должны волноваться о ерунде.
— Ты такой придурок, — сказал Эдди и всё же улыбнулся, потому что в одном Ричи был мастак — он умел смешить людей.
Знал, как рассмешить Эдди.
Как ему это удавалось — не только сейчас, когда странности стали обычным делом, а с первого дня их знакомства, — оставалось для Эдди загадкой. Ричи Тозиер и сам был тайной, непостижимой и влекущей, на него хотелось смотреть, его хотелось понять. Вряд ли Ричи сам себя понимал, но иногда Эдди казалось, что он почти подобрался к разгадке.
— Думаю, я бы разрешил прокажённому отсосать мне за бесплатно, если бы у него не было зубов. Только представьте. Крутой вышел бы отсос, — говорит Ричи, и Эдди смотрит на него в ужасе.
А может быть, Эдди ошибался и он совсем его не знает.
— Ты омерзителен, — бросает Эдди, и Билл хихикает, а Стэн закатывает глаза.
Они спускаются к Пустоши, и Ричи тычет во всё подряд бог знает откуда раздобытой палкой, вымазанной в слизи, как будто ею уже кто-то тыкал в гниющий труп.
Эдди старается держаться от него как можно дальше, потому что видел лицо Ричи, когда предупреждал, что прикончит его, если тот попробует подойти к нему с этой хренью.
Они находят яму рядом со скалами — слишком маленькую для кроличьей норы, но небольшое животное могло бы там поместиться.
— Там может быть змеиное гнездо, — говорит Стэн и отступает назад, в то время как Ричи подходит ближе и тычет в яму палкой.
— Какого хрена ты творишь?! — Эдди шлёпает Ричи по руке, но тот не бросает палку. — Что если там и в самом деле змеи?
— Змеи м-могут быть опасны. Некоторые из них яд-довиты. Н-не стоит их т-тревожить, — говорит Билл, кривя губы.
— Всё в порядке. У меня для защиты есть палка.
Ричи вновь тычет палкой в яму, и Эдди выходит из себя.
— Да? Что ж, тогда скажи, как она защитит тебя от укуса змеи, придурок. Будешь тыкать в укус, пока яд не рассосётся? Тебе вообще известно, чем он опасен? Так вот, сначала место укуса начинает гнить, кровь разжижается и начинает сочиться из глаз, носа и рта, и в конечном счёте ты умираешь!
— Если только не отсосать яд. Необходимо отсосать яд, сплюнуть его, а затем ехать в больницу, — поправляет Стэн.
— Эй, Эдди, ты отсосёшь яд, если змея укусит меня? — спрашивает Ричи, по-идиотски улыбаясь.
— Я дам тебе умереть на месте.
— Что если она укусит меня за член? Тогда ты отсосёшь яд? — усмехается Ричи.
— Типа так предложение стало лучше? — восклицает Эдди, всплеснув руками. — Если змея укусит тебя за член, надеюсь, он отсохнет. Может, тогда ты перестанешь трепаться.
— А может он станет ещё больше. Член до колен.
— Бип-бип, Ричи.
Сколько бы времени ни прошло, их всё равно тянет на Пустошь. Иногда они читают комиксы, иногда играют в войнушку, иногда просто болтают. Билл и Бен скучают по Беверли сильнее всех. Порой они с ней созваниваются, а затем пересказывают разговор остальным. Майк приходит на Пустошь по выходным, когда у него появляется немного свободного времени. Он в их компании может вести себя, как обычный подросток, а они рядом с ним чувствуют себя взрослее.
Впрочем, что бы ни происходило и чем бы они ни занимались, Ричи не меняется. Глупые шутки, дурацкие Голоса, неизменная улыбка и большие глаза за стёклами дурацких очков.
Наверное, Эдди думает о Ричи слишком часто.
Всё осталось прежним, но изменились они. Разве могло быть иначе? И они продолжали меняться: не только физически, но и умственно.
Бен подрос и выглядит стройнее. Майк окреп, и всякий раз, когда он приглашает «Неудачников» на ужин, они видят, что в доме он настоящий хозяин. Билл теперь почти не заикается, и одноклассницы всё чаще обращают на него внимание. Он привлекательный, всегда таким был, но держится заметно увереннее. И Ричи… Длинноволосый, кудрявый, с длинными пальцами. Ричи, который вымахал на несколько дюймов выше их всех, будто решил отрастить всё и сразу. Ричи, который ругается, как сапожник, чёрт бы побрал его дурацкие, дурацкие пухлые губы. А его голос…
Голос у Эдди тоже изменился, но далеко не так сильно, как у Ричи. Эдди то и дело срывается на отвратительный скрип, как будто его связки не успевают приспособиться к меняющемуся телу. У Ричи низкий глубокий голос, тогда как у Эдди — словно вопль мартовского кота. [1] Похоже, что Ричи достиг пубертата, а пубертат настиг Эдди. И хорошенько врезал ему стулом по башке.
Ему интересно, как справляются другие парни, но он, конечно, никого об этом не спрашивает. О таком не болтают, а Эдди не собирается вести себя, как девчонка.
Может, если бы Бев не уехала, он бы рассказал ей, каково чувствовать себя ребёнком, в то время как сверстники становятся мужчинами.
Остаётся надеяться, что за те несколько лет, которые остались до колледжа, это ощущение рассосётся само собой. Хотя сначала ему придётся убедить маму, что самостоятельная жизнь его не убьёт. Честно говоря, ему и себя предстоит в этом убедить.
— Ты всегда можешь жить со мной, Эдди-спаге… Т-х-х! — Ричи смеётся, когда Эдди зажимает ему рот рукой, вынуждая умолкнуть. — Т-т-т-х-м-х-х-л.
— Не смешно. Мне пятнадцать, и я сыт по горло твоими бредовыми прозвищами. Поэтому просто захлопнись, — говорит Эдди, бросая угрожающий взгляд, прежде чем убрать руку. — И как будто ты вообще собираешься в колледж… — добавляет он, и Ричи хватается за сердце, испуская оскорблённый вздох. — Но мне и впрямь стоит спросить Стэна. Он-то наверняка поедет в один из лучших.
— Ты меня оскорбил. Я не потерплю такого неуважения!
Эдди хохочет, а Ричи бьёт его подушкой по лицу.
Они устраивают шуточную потасовку, и Эдди смеётся не переставая. У него дома мама явилась бы в ту же секунду, попросила бы их прекратить и прочитала лекцию о том, как опасны бои на подушках. Но они дома у Ричи, и его родителям плевать, чем они заняты. Отца Ричи даже нет дома, а его мама к ним не заходит.
Бой становится ожесточённее: ведь они всё ещё дети и не умеют сражаться понарошку. Ричи выше, поэтому ему удаётся опрокинуть Эдди на спину, оседлать его и придушить подушкой. Эдди знает, что это всего лишь игра, но когда воздух заканчивается, первая его мысль: «Я умираю».
Поэтому он отбивается с удвоенной силой, беспорядочно молотя кулаками, и Ричи смеётся в ответ, — а потом его смех затихает.
— Эй, эй! Ладно! Хорошо! Бо-оже, ну ты и разошёлся, — усмехается Ричи, когда раскрасневшийся и взбудораженный Эдди сбрасывает подушку с лица и смотрит ему в глаза.
— Ты едва не убил меня, мать твою, — выплёвывает он, так жадно глотая воздух, что грудь ходит ходуном.
— Твоя мамка наконец-то призналась, что я её трахаю, — шутит Ричи, удерживая Эдди за запястья, когда тот пытается его ударить. — Полегче! Я бы не позволил тебе умереть, Эдс. Я знаю скаутские приёмы, я бы спас тебя. Сделал бы искусственное дыхание. Послушал бы сердце. Побыл бы твоим ловким преступником, [2] — напевает Ричи, заливается смехом и наваливается на Эдди. Они возобновляют потасовку, и Ричи старается засунуть свой отвратительный язык ему в рот.
— Прекращай, придурок! — сопротивляется Эдди, но снова смеётся и закрывается руками, когда Ричи, паясничая, высовывает язык и пытается его облизать.
— Эдди, ты в порядке? Эдди, ты в порядке? Ты в порядке, Эдди? [3] — продолжает напевать Ричи сквозь хохот и отбивается от рук Эдди.
Эдди ничего не может с собой поделать: чем сильнее он смеётся, тем быстрее слабеет, так что Ричи наконец отпихивает его руки и ухитряется разок лизнуть от подбородка до щеки, оставляя влажную полосу слюны.
— Нет! Гадость! — Эдди подскакивает и кривится, отплёвываясь и усердно вытирая рот. Ричи ржёт не переставая. — Твоя слюна попала мне в рот! Фу-у! — Эдди вытирает язык тыльной стороной ладони, и Ричи с хохотом валится на кровать. — Твой рот не лучше помойки, Балабол!
— Ну вот ты и узнал вкус поцелуя своей мамы, — усмехается Ричи и вскрикивает, когда Эдди запрыгивает на него и пытается придушить другой подушкой.
Ричи вяло отбивается, но скоро сдаётся и обмякает.
Эдди знает, что Ричи притворяется, но всё равно беспокоится, убирая подушку. Он смеётся от облегчения, когда видит, что Ричи вывалил язык и скосил глаза.
— Ты убил меня, Эдс. Спаси меня. Скорее! — пищит он одним из своих Голосов.
— Оставайся мёртвым, — отвечает Эдди с довольной улыбкой и ложится рядом с Ричи. Они снова смеются — тем особенным смехом, который присущ тем, кто молод и глуп, когда им кажется, что жизнь не может быть прекрасней.
Эдди и подумать не мог, что сможет ещё когда-нибудь почувствовать себя таким счастливым — не после клоуна. Но у них получилось.
— Уже поздно, — говорит Ричи, повернув голову к Эдди. — Останешься? Можем позвонить твоей маме.
Эдди тоже смотрит на него, обдумывая предложение. Маме не очень-то нравится, когда он остаётся у кого-то на ночь. Что уж говорить о ночёвке в доме Ричи, особенно если не будет других ребят. Однако Эдди ужасно не хочется уходить.
— Хорошо, давай позвоним моей маме.
Стоит попробовать.
Эдди не знает, что такого особенного в рубеже шестнадцатилетия, но когда он его перешагивает, перемены обрушиваются, как лавина. Или раньше он их просто не замечал.
Он даже рад, что Бев больше не живёт в Дерри, потому что теперь его друзья не способны думать о чём-либо, кроме девчонок. Да, он знает, что они влюблялись и раньше: как в актрис, так и в соседских девушек, но одно дело влюбиться, и совсем другое ― встречаться.
Бен и Билл первыми начинают ходить на свидания ― знакомятся на внеклассных занятиях. Стэн тоже, но не так часто и только с еврейскими девушками, потому что иначе отец убьёт его. Ричи вроде бы тоже ходит на свидания, но его шуточкам про сердцеедство сто лет в обед. Что же касается Эдди... Ему просто неинтересно.
Девушки симпатичные ― это точно. Девушки очень, очень симпатичные. Они милые, добрые, приятные и… скучные. Или нет! Не все девушки такие. Среди них есть сильные, смешные, остроумные… и всё-таки скучные. Или ладно, некоторые девушки грубые, страшные, глупые и определённо скучные. А есть девушки вроде Бев. Она умная, милая, сильная, смешная, и она вовсе не скучная… Разве что чуть-чуть. С ней уж точно не скучно тусоваться. И дружить. Но свидания с ней… ну уж нет.
Возможно, Эдди пока не нашёл ту самую. Такую, чтобы мысль о свидании с ней не вызывала желания повеситься. В любом случае, он уверен, что им ещё рано думать о девчонках.
И почему его друзья скорее предпочтут сходить в кино с какой-то малознакомой девчонкой или выпить с ней коктейль вместо того, чтобы потусить друг с другом?
— Сходить в кино или выпить коктейль… а также целоваться, — как-то раз поправляет его Ричи, и остальные парни смеются, краснея. — И рассчитывать на что-то большее, если повезёт.
— Тебе с-стоит как-нибудь поцеловать д-девушку, Эдди. Может быть, тогда ты п-поймёшь почему, — говорит Билл, и Эдди хмурит брови. Что ж, теперь над ним насмехается ещё и Билл.
— Так, к слову. Поцелуи отвратительны. С чего бы я захотел обменяться с кем-то слюной? Вы хоть представляете, сколько бактерий в человеческом рту?
— Отвратительными бывают и самые прекрасные в мире вещи, — вставляет Ричи. Эдди и Стэн, не сговариваясь, кривятся.
— Неправда, — отвечает Стэн, и Эдди уже готов поблагодарить его, когда он добавляет: — Поцелуи вовсе не отвратительны. Особенно, когда девушки мажут губы той липкой и сладкой штукой…
— Фу-у-у!
— А вот и нет. То есть пахнет нежно, и вкус приятный, — продолжает Стэн, слегка краснея.
— И когда её размажут по члену — тоже классно, — добавляет Ричи, и все, кроме Эдди, смеются. Даже Стэн. Эдди чувствует себя преданным.
Дело в том, что Эдди видит, что его друзьям нравятся девушки, что им нравится фантазировать о сексе с ними.
Он видит, каким романтиком бывает Билл, и что Бен ― один из тех парней, которые находят свою любовь в старшей школе и никогда с ней не расстаются, а потом создают идеальную семью. Стэн недалеко от них ушёл: он ведёт себя сдержаннее других, но Эдди готов поспорить, что он женится первым. Или это будет Майк. Майк уже с кем-то встречается, и в этом нет ничего удивительного — Эдди всегда считал, что в их компании он самый зрелый. А вот Ричи… У Эдди не получается вообразить его с кем-то.
Ричи сложно представить в обстоятельствах, которые как-то связаны с романтикой или сексом. На ум приходят только его глупые шуточки — наверное, поток пошлостей, которые Ричи выдал за все эти годы, сделал его бесполым в глазах Эдди.
Он может представить Ричи, который говорит о сексе, но не Ричи, который им занимается. И если Эдди напряжёт воображение, единственное, что придёт ему в голову — Ричи на юмористической передаче, отпускающий неприличный комментарий о его маме.
Поэтому, когда Эдди видит, как Ричи целуется с какой-то девчонкой, ему кажется, что он вот-вот свалится с тяжёлым приступом астмы. Слава Богу, Эдди не застукал Ричи во время секса — он не уверен, что сумел бы пережить такой опыт, — но поцелуй немногим лучше. Эдди не знает, кто эта девчонка и откуда она взялась. Они целуются прямо перед домом Ричи. Не прячась. У всех на виду.
Эдди немедленно разворачивается, чувствуя, как лёгкие сводит спазмом. Его трясёт.
Он жалеет, что больше не носит поясную сумку, потому что тогда было бы куда проще достать ингалятор. Он мгновенно отворачивается, но увиденное встаёт перед глазами снова и снова. То, как Ричи прижимает её к стене, какое желание от них исходит, как его рука лежит на её бедре, как его губы… Боже. Ричи не целуется. Ричи не целуется… так. Ричи не может так целоваться!
Эдди встряхивает ингалятор, обхватывает его губами, пытается дышать, мысленно повторяя: «Прекрати, прекрати, придурок, у тебя даже нет астмы!», и впрыскивает лекарство, одновременно делая вдох.
— Эдди, приятель! Ты рано. Так не терпелось меня увидеть? — бьёт в спину шутка Ричи.
Ему требуется несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и обернуться. Девушка куда-то пропала, и Эдди решил бы, что ему привиделось, если бы не покрасневшие, распухшие губы Ричи.
— Ты притащил сюда девчонку? — удивлённо восклицает он, будто разозлённый отец, который обнаружил, что сын устроил дома вечеринку без разрешения.
Ричи теряется на секунду, ошеломлённый напором, но тут же гордо улыбается и пожимает плечами, будто ничего особенного не случилось.
— О, значит, ты видел? Что сказать? Такой вот я соблазнитель… — шутливо начинает он, но Эдди не собирается выслушивать его. Не сегодня.
— Неужели в тебе нет ни капли уважения к собственному дому? А… А что скажут твои родители? На пороге дома! — Эдди злится, сам не зная, почему, его просто трясёт от бешенства. Как будто Ричи глубоко оскорбил его.
— Какого чёрта, Эдс, ты же знаешь, что моим родителям плев...
— Невероятно. Просто немыслимо, — бормочет Эдди, размахивая руками, а затем поворачивается и идёт прочь.
Нет причин реагировать так остро, но он не может ничего поделать. Ноги сами несут его прочь.
— Эдди! — кричит Ричи ему вслед. — Эдс, а как же наш проект?
О, точно! Именно из-за проекта Эдди и пришёл к дому Ричи. Что ж, нахрен проект. Стоило подумать о нём, прежде чем приводить девчонку и сосаться с ней на глазах у Эдди.
Даже если в этом нет никакого смысла. Чёрт.
— И не смей называть меня Эдс! — кричит Эдди, не оборачиваясь.
Он и так знает, что у Ричи на лице написано: «Ты ведёшь себя, как псих».
Ему повезло, что Ричи самый необидчивый человек в мире. Когда на следующий день они встречаются в школе, он никак не упоминает произошедшее. Ричи явно волнуется, осторожничает и всё больше молчит, пока Эдди не заговаривает с ним, как обычно.
Эдди больше никогда не застаёт его с девчонкой.
Нет, Ричи не перестаёт ходить на свидания. Эдди в этом уверен, потому что парни говорят о девушках чаще и чаще. Комиксы, игры и прочие темы — всё отступает на второй план.
Его друзья болтают о поцелуях, прикосновениях, первой базе, второй базе… — а он единственный, кому от этих разговоров не по себе. И всё-таки они хорошие друзья, никогда не смотрят на Эдди косо, никогда не давят и ни к чему его не подталкивают.
Просто такая у него особенность. Как боязнь испачкаться или сильный страх подцепить какую-нибудь заразу. Теперь они добавляют: «Эдди так боится микробов, что не рискует поцеловать девушку». И по-прежнему принимают его таким, какой он есть. Эдди поправил бы их, сказал бы, что они не совсем правы, но он сам не знает, в чём именно дело, и потому молчит.
Девушки ему просто… ну, неинтересны. Он думал о них какое-то время. Вначале, когда его друзья вдруг помешались на девчонках, он спрашивал себя, почему так. Он думал, что интерес появится позже, но время шло, ничего не менялось, и он перестал об этом беспокоиться.
Однажды Стэн рассказал о католических священниках, о том, что им запрещено жениться, и они должны блюсти целибат. Эдди тогда задумался: может, в этом его предназначение — стать католическим священником? Впрочем, через два дня он передумал — после шуточек Ричи, что Эдди до самой смерти придётся дрочить на Иисуса.
Какое-то время он спасается тем, что не думает о белой обезьяне. [4] Пока его не вынуждают вернуться к этим мыслям.
Приближается семнадцатилетие Билла, и Майк предлагает закатить вечеринку в сарае. Эдди не особенно любит вечеринки — от одной мысли о толпе людей, которые дышат и потеют в замкнутом помещении, у него начинает зудеть кожа. Впрочем, они ведь говорят о вечеринке для Билла, — значит, несмотря на то, что он сейчас гораздо популярнее, чем в детстве, народу будет не очень много. Конечно, сам Эдди предпочёл бы небольшую вечеринку в тесной компании «Неудачников», но речь сейчас не о его дне рождения, а о том, чего хочет Билл.
Все они участвуют в уборке и помогают подготовиться к вечеринке — все, кроме Ричи, который лишь отпускает шуточки о том, что случится, когда приедет Беверли и предложит Биллу и Бену сразиться за неё на дуэли.
— Что ж, именинник у нас Билл. Было бы грубо отбить её у него в такой день, — говорит Бен. Ему не нужно бороться за женское внимание — его теперь и так в избытке. И он, похоже, очень этим доволен.
— Или, ну, знаешь, она вправе выбрать сама. Ведь она тоже личность, у неё есть свобода воли и всё такое, — добавляет Стэн. — Может, она отошьёт вас обоих и уйдёт к Эдди.
Парни взрываются смехом, и Эдди тоже. Было бы, конечно, здорово, но точно не для Бев. Так или иначе, он не думает, что такое могло бы произойти. Вряд ли кто-нибудь предпочёл бы его Бену или Биллу.
Когда начинают собираться гости, Эдди немного беспокоится. Людей больше, чем он ожидал. Неважно. Вечеринка есть вечеринка, какая разница, кто её проводит и почему? Он даже глотнул фруктового пунша — хотя знал, что туда добавили вина — только чтобы проверить, получится ли у него расслабиться. У пунша странный вкус, и, несмотря на все уверения Ричи, желания поболтать с незнакомцами от него не прибавляется. И всё-таки его уже не сильно беспокоит, что подумают окружающие, поэтому он просто стоит в углу и болтает со Стэном — единственным, кому также не нравятся вечеринки.
У Беверли получается приехать, потому что её тете понадобилось заглянуть в Дерри на несколько дней. Повезло, что поездка выпала на день рождения Билла, хотя Эдди бы предпочёл, чтобы это был обычный день, и они могли бы сходить на Пустошь или спуститься в карьер.
Бев курит и она сменила причёску. Её лицо стало другим, фигура тоже изменилась. Она выглядит старше, опытнее и гораздо круче «Неудачников», но они по-прежнему друзья и успевают перекинуться парой слов перед тем, как Бев обещает встретиться и потусить с ним завтра, а потом идёт искать остальных.
После того, как уходит Бев и Стэн решает вернуться домой пораньше, становится совсем скучно. Стэн предлагает подвезти Эдди, но он отказывается, поэтому теперь ему нужно дождаться Ричи или Билла, чтобы добраться домой, а они вряд ли скоро соберутся. Хотел бы он иметь собственную машину, но, конечно, мама никогда бы не разрешила ему водить. Водить слишком опасно. «Ты знаешь, сколько людей погибает в автомобильных авариях, Эдди, милый?»
Он открывает принесённое кем-то пиво и садится на первое попавшееся свободное место. Делает глоток и ставит банку обратно, чтобы больше к ней не притрагиваться. Омерзительно. Эдди не понимает, как его друзья пьют это дерьмо. Оно даже хуже пунша.
Проходит полчаса, и Эдди всерьёз подумывает пойти домой пешком, когда кое-кто пристраивается рядом, приобнимает его и глупо улыбается.
— Ты что, пьян? — спрашивает Эдди. Его бы это не удивило. Очень в духе Ричи. Он первый начал курить, первый начал пить и, Эдди уверен, первый впадёт в алкогольную кому.
— Не-а, — отвечает Ричи с той же глупой улыбкой, а затем усмехается. — Может, слегка. Эй! Эдди, детка, не злись на бедного Ричи. Он просто решил немного повесели-и-иться.
— И теперь ты говоришь о себе в третьем лице. Что дальше… — Эдди замолкает, когда Ричи придвигается ближе. Почти вплотную. Так близко, что Эдди сглатывает, дышит глубоко и часто и откидывается назад, готовый в любую минуту схватиться за ингалятор.
Но Ричи ничего не делает. Он просто смотрит на Эдди. Глаза в глаза.
— Что?
— У тебя много веснушек на кончике носа. И на щеках, — со смешком говорит Ричи. Так близко. Эдди никогда не думал, что Ричи стал бы обращать внимание на подобные детали. Эдди никогда не думал, что Ричи будет смотреть на него так. Ему неловко, он смущён.
— Блестящее наблюдение, недоумок. И что с того? — спрашивает он настороженно.
Ричи лишь шире усмехается, и от его глупой улыбки по телу расходятся мурашки.
— Они милые, — от голоса Ричи и его улыбки Эдди краснеет ещё сильнее и ещё больше злится. Ричи, похоже, это нравится. — Ты милый, но веснушки делают тебя ещё милее. Ты такой милый, что я хочу куснуть тебя за щёку, Эдс.
— Не называй меня Эдс.
Ему бы хотелось, чтобы голос прозвучал твёрже, но тело не слушается: он чувствует себя пудингом, только вместо начинки одни вопросы: «Какого хрена происходит?!» Ричи сидит рядом с Эдди. Ричи разгорячён, и у Эдди вскипает кровь. Особенно в одной части тела.
— Почему? — спрашивает Ричи, вопреки ожиданиям Эдди. Но опять же, Эдди не знает, чего, чёрт возьми, ждёт.
Должно быть, его озадаченный вид говорит сам за себя, потому что Ричи смеётся и спрашивает снова:
— Почему я не могу звать тебя Эдс?
— Я… Я не…
Ричи придвигается ближе, так близко, что носом утыкается Эдди в щёку. Так близко, что Эдди кожей чувствует дыхание Ричи.
— Тебе не нравится? Эдс звучит мило. Тебе подходит, — Ричи придвигается ещё ближе, почти нависает над Эдди, плотно прижимается ногой к его ноге и ложится грудью на руку и плечо Эдди, а его губы… — Я собираюсь укусить тебя, Эдс.
— Эй, Эдди, тебя… — голос Беверли раздаётся так неожиданно, что Эдди вздрагивает и рывком отодвигается от Ричи.
Сердце колотится, пульс отдаётся в ушах. Как только он ещё не задохнулся? А может, это уже случилось? Да, может и так. Возможно, он умер.
— О… хм. Я просто… — Беверли отводит взгляд и указывает себе за спину: — Я ухожу. Подбросить тебя до дома?
— О. Да, конечно. Хорошо. Хорошо, отлично, — тараторит Эдди, вскакивая так резко, что даже сталкивается с Ричи, и идёт к двери. — Пока, Ричи, — говорит он, не оглядываясь.
Он проходит мимо Беверли и, не дожидаясь её, выходит из дома. Ему нужен свежий воздух. Ему нужно… Врезать самому себе.
Первое, что он делает, когда наконец оказывается на улице — достаёт ингалятор. Он уже готов воспользоваться им, когда кое-что понимает. Ингалятор ему не нужен. Возможно, он всё ещё в шоке, возможно, всё случилось слишком быстро, и он не успел слететь с катушек, но всё… нормально.
Ладно, нет, совсем не нормально, но он не психует, и это уже хорошо. Да, он слетит с катушек, но уже дома. А сейчас… Сейчас… Чёрт, сейчас Эдди кажется, что он парит в облаках — так высоко в небе, что кружится голова и немного тошнит. Но главное — он парит.
Чёртов Ричи.
— Ты готов? — спрашивает Бев, и Эдди вновь вздрагивает. — Боже, Эдди, спокойно, — она смеётся, и Эдди хмурится.
— Тебе стоит носить колокольчик.
— И лишиться шанса заставать людей в неловких ситуациях? Ни за что.
Глава 2
Беверли считает, что они должны сходить на свидание. И под «они» она имеет в виду не их с Эдди. Конечно, нет. Она говорит об Эдди и Ричи. Думает, что Ричи и Эдди стоит сходить на свидание. Она сошла с ума.
Эдди может с ходу назвать кучу причин, почему это самая дурацкая идея, какую только видел свет.
Во-первых, — и это важно! — он не гей.
Во-вторых, Ричи самый натуральный натурал и не заинтересован в Эдди. Теперь он даже не обращает на Эдди внимания, так как слишком занят тем, что сосётся с какими-то девчонками. Поэтому нет. Точно нет.
В-третьих, она что, рехнулась? Педики в Дерри?! Она смерти его хочет?
В-четвёртых, он не гей. Разве этого недостаточно? Более чем достаточно.
И в-пятых. Заткнись, Беверли, ты здесь больше не живёшь.
Он подробно, по пунктам, излагает ей свои соображения. Тому несчастному — убеждает он Беверли, — который решил, что они с Ричи Балаболом Тозиером могли бы сходить на свидание, нужно срочно обратиться к врачу. Эдди уверен, что она прониклась его словами, но, когда машина останавливается возле дома и он уже собирается выйти, Бев улыбается и говорит:
— Забавно. Ты привёл множество причин, но ни разу не сказал, что Ричи не нравится тебе в «том» смысле.
Чёртова ведьма! Эдди краснеет, цепенеет и теряет дар речи.
— До завтра, Эдди!
Она машет ему на прощание, захлопывает дверь машины и уезжает. А Эдди — покрасневший, оцепеневший и потерянный — замирает на пороге.
Итак.
Итак, ему нравится...
Ему нравится Ричи Тозиер.
Кошмар.
Той ночью он не может заснуть. А кто бы смог, узнав, что облажался по всем фронтам? Конечно, на кого ещё мог запасть Эдди — только на самого придурочного, самовлюблённого, никчёмного мудака на земле. Ну почему? Нет, серьёзно, он правда хочет понять.
Только потому, что он красив? Или виноваты его большие глаза — выразительные, даже когда он не носит очки? Может, дело в том, что у него манящие губы? Или в том, что он всегда смеётся или хотя бы улыбается, даже когда дела хуже некуда? Только потому, что он часто касается Эдди, называет его симпатичным, и потому, что у Эдди мурашки по телу, когда он стоит слишком близко? Или потому, что он заботится о нём, беспокоится об Эдди, о его друзьях и никогда не злится, когда его просят заткнуться? Только потому, что он — Ричи? Господи, серьёзно? Ему нравится Ричи просто потому, что он Ричи? Что с ним, блядь, не так?!
Эдди снова перекатывается на другой бок. Он никогда столько не ворочался в постели. Бога ради! Обычно он просыпается в той же позе, в которой уснул, но сейчас — сейчас он вертится с боку на бок так, что простыни сбились в комок.
Ему хочется взять телефон, позвонить тому, кто нарушил его покой, и сказать: «Это всё ты виноват, придурок, посмотри, что ты со мной сделал!» Он бы и позвонил, но Ричи наверняка ещё нет дома. Скорее всего, он на вечеринке, болтает с какой-нибудь девчонкой. Или не только болтает. В животе затягивается тугой узел.
Чёрт. Он вот-вот разрыдается. Просто прекрасно.
Как же он ненавидит Беверли. Как же было хорошо, когда он ни о чём не подозревал.
Жизнь продолжается. Что бы ни случилось, какая бы сверхъестественная хрень тебя ни переехала — жизнь не останавливается. Ей насрать.
Сегодняшний день неотличим от дня вчерашнего, и от завтрашнего, и от послезавтрашнего. Но что-то меняется в самом Эдди, какое-то странное чувство в животе... Не сказать, что новое ― оно было всегда, ― но только сейчас стало понятно, что это. Дурацкие бабочки.
Слава Богу, Ричи не заговаривает ни о вечеринке, ни о том, что на ней произошло. Эдди даже не уверен, что тот помнит хоть что-то. И не только потому, что Ричи был пьян, но и потому, что ему вряд ли есть до этого дело.
Зачем помнить то, на что тебе плевать? А вот Эдди помнит всё, хотя и рад бы забыть.
Теперь он не может смотреть на Ричи и не думать о случившемся, не может не задаваться вопросами. Почему он хочет поправить волосы Ричи? Почему, не отрывая глаз, следит за тем, как Ричи пишет, как держит ручку? Почему, когда Ричи начинает болтать, взгляд спускается к его губам?
Раньше у Эдди были ответы. Волосы у Ричи вечно взъерошены — вот Эдди и хочется их пригладить, ведь он не выносит беспорядка. Он внимательно наблюдает, как Ричи пишет, потому что тот совершенно не умеет держать ручку и слишком сильно нажимает на бумагу, как будто собирается её проткнуть, — почему он до сих пор не научился держать ручку, как взрослый? Он не может оторвать глаз от рта Ричи, когда тот болтает, потому что Ричи всегда говорит дурацкими Голосами, так что порой Эдди не может разобрать ни слова и потому вынужден читать по губам.
Брехня.
Теперь он знает, что всё это брехня. Ему нравится Ричи. Он… Он втюрился в Ричи. Вот в чём дело. Вот ответ на все его вопросы. Вот почему Эдди без конца вспоминает, что Ричи ему говорит, как прикасается, как улыбается, как поддразнивает и потешается над ним. Вот почему он не может спать по ночам — сны, которые он видит, непозволительны.
Вскоре Бев и её тетя уезжают, но перед этим она успевает выдать ему прочувствованную речь о любви, свободе, правах и прочей дребедени. И напоследок советует не загоняться так сильно. Она открыла для себя феминизм и думает, что сможет изменить мир. «Чушь собачья», — думает Эдди. Только не в этом городе. Бев, возможно, изменит мир — но не Дерри. Дерри — их персональный ад.
Он бы хотел поговорить с ней, потому что она — единственная, кто посвящён в его тайну, и потому что здорово почувствовать себя нормальным, пусть и ненадолго, выслушать несколько хороших советов, даже если не собираешься им следовать. Но ему нельзя. Мама не разрешает ему болтать с «той грязной девкой» по телефону.
Теперь она всё чаще напоминает, чтобы он держался подальше от девушек. Плохих девушек, грязных девушек, девушек, которые хотят лишь одного. «Эти девки мгновенно залетают, и хорошие парни вроде тебя, Эдди, милый, попадают к ним на крючок. Они настраивают сыновей против родной матери. Отнимают у неё. Превращают в своих рабов…»
Ладно, рабство она никогда не упоминала, но Эдди понимал её слова именно так. Если бы она только знала, что вовсе не девушки должны её беспокоить.
Стук в окно вырывает его из раздумий. Два часа ночи, но сна ни в одном глазу. Эдди бы испугался, но этот стук не перепутать ни с каким другим. Он часто слышал его в детстве. Ричи дожидался ночи, подбирался к его окну, пока Эдди не открывал. Он приходил, когда одиночество становилось невыносимым. Ричи, конечно, никогда бы в этом не признался, но Эдди знал и так. Так что он открывал окно и впускал Ричи, они засыпали вместе, а утром Ричи спускался и звонил в дверь, притворяясь, что зашёл за Эдди, чтобы вместе пойти в школу.
После той… истории с клоуном Эдди привык оставлять окно приоткрытым, и Ричи приходил к нему почти каждую ночь. Они не нуждались в словах — просто обнимались, засыпая, и кошмары отступали.
Тогда Эдди не задумывался, зачем и почему, нормально это или нет. Они просто помогали друг другу.
Всё же было очевидно. Рано или поздно он бы влюбился в Ричи.
Когда стук раздаётся снова, Эдди открывает глаза и на мгновение забывает, как дышать. Влюблён. Неужели он влюблён?
Он встаёт, когда стук становится настойчивее, открывает окно, впускает Ричи и смотрит на него пустым взглядом. Влюблён. Ричи улыбается и отряхивает одежду. Чёрт, Эдди хочет поцеловать его. Он идиот? Он влюблён? Что, серьёзно?!
— Эй, Эдди, — говорит Ричи, и вскоре его улыбка меркнет. — С тобой всё хорошо?
Эдди что, побледнел? Наверное, да, ему плохо. Потому что кровь, кажется, отхлынула от лица.
— Да, а с тобой? — огрызается Эдди.
— Тоже, — пожимает плечами Ричи и снова расплывается в улыбке. — Ужасно устал.
— Тебе нужно поспать, — отвечает Эдди.
Он, не задумываясь, достаёт из комода пижамные штаны для Ричи. Они будут коротковаты — ну и плевать. Эдди не собирается покупать одежду размером больше на случай, если Ричи приспичит снова у него переночевать. Нужны штаны по росту — пусть приносит свои.
Говорят они мало. Эдди морщится, когда Ричи начинает переодеваться, бросая вещи прямо на пол. В пижаме с чужого плеча он выглядит нелепо — штанины на дюйм не достают до щиколоток, но Ричи до этого нет дела, и Эдди решает промолчать. Они ложатся в кровать, выключают свет — и на этом всё. Просто двое друзей в миллионный раз засыпают вместе.
— Я тебя разбудил? — шепчет Ричи, и Эдди затылком чувствует его дыхание.
Эдди распахивает глаза — в спальне темно — и тут же зажмуривается, делая глубокие вдохи и выдохи. Доставать ингалятор было бы сейчас слишком неловко.
— Нет, — отвечает он. Ричи понимающе хмыкает, и Эдди вновь чувствует его дыхание. Интересно, будет ли грубостью попросить Ричи не дышать?
— Почему ты не спал? — снова спрашивает Ричи, и Эдди кривится. А затем понимает, что Ричи всё равно его не видит: во-первых, темно, а во-вторых, они лежат «ложечками». Поэтому Эдди говорит то, что, как он надеется, написано на его лице.
— Думал… о всяком, — произносит он, надеясь отделаться малой кровью. Ричи, увы, продолжает.
— О плохом? — шепчет он, и Эдди понимает, что Ричи придвинулся ближе: его дыхание сильнее щекочет кожу.
— О разном, Ричи, — отвечает Эдди с большим раздражением, чем ему бы хотелось. Он и так проявляет чудеса выдержки, раз ещё не свихнулся и не смылся, скупая на бегу весь аптечный запас ингаляторов. Нет, он лежит в постели со своим… кем бы там Ричи ему ни приходился.
Он справляется, как может, и ему бы не хотелось отвечать ни на какие вопросы.
— Ладно, — говорит Ричи, и Эдди облегчённо вздыхает: как же здорово, что Ричи не пытается вытащить из него ответы — ни раньше, ни сейчас... Так он думает — а потом Ричи обнимает его, притягивает ближе и целует в макушку. И говорит с ужасным британским акцентом: — Не забивай голову, дружище. Твой дорогой Ричи всегда готов сразиться за тебя на дуэли. И приободрит, если ты впадёшь в меланхолию.
— Замолкни, идиот, — посмеивается Эдди, и Ричи усмехается ему в волосы, прижимаясь ещё теснее.
Тем утром Ричи выбирается через окно и звонит в дверь, спрашивая миссис Каспбрак, готов ли Эдди к школе. И затем они оба смеются, потому что мама Эдди поглядывает на них с подозрением.
Эдди словно возвращается в свои четырнадцать.
Все так взволнованы, так взволнованы предстоящим выпускным, что Эдди вот-вот стошнит. Не буквально, конечно. Это было бы отвратительно. Но ему надоело, что все разговоры вращаются вокруг выпускного, темы бала, музыки, нарядов и того, кто кого пригласит.
Две девушки приглашали его. Эдди был потрясён. Он и подумать не мог, что кто-то решит позвать его на бал. Естественно, он отказался. Он не собирается идти на выпускной. Он не настолько глуп, чтобы идти на очередную вечеринку.
— Что? Почему?! Ты должен пойти! — восклицает Ричи за ланчем. Все, кроме Эдди, уже нашли себе пару.
— Эдди, если т-ты не п-пойдёшь, то будешь жалеть об этом. Давай же, б-будет весело, — настаивает Билл.
— Я не буду никого приглашать. Я не буду ни с кем танцевать. И я определённо не пойду на выпускной один — раз уж вы, тупицы, идёте туда с парой.
Ладно бы они собрались всей компанией или хотя бы небольшой её частью, но идти одному… Он не собирается выставлять себя самым неудачливым из «Неудачников».
— Тебе стоило пригласить одну из тех девушек, которые не пропускают воскресные службы. Уверен, они бы оценили твоё нежелание танцевать или трогать их без лишней необходимости, — предлагает Бен.
Хватает же наглости!
— Позволю себе не согласиться, — Стэн морщит нос и отводит взгляд. — Я знаю, каково это, когда тебе указывают, как вести себя с девушками… И я не упускаю ни единой возможности к ним прикоснуться, — добавляет он, вызывая взрыв смеха.
— Ты можешь п-предложить Бев… Беверли. Вы с ней ладите — т-то, что нужно д-для танцев, — и она не станет н-навязываться, если ты не з-захочешь, — говорит Билл.
— Вы отстанете, если я это сделаю? — спрашивает Эдди. Почему бы и нет? Во многом потому, что он уверен на все сто — она откажется. Никто по доброй воле не поедет в Дерри, чтобы пойти на какой-то отстойный выпускной.
— Хотя бы попытайся, — просит Стэн. Конечно, Эдди попытается. Ему не хочется, но, похоже, его мнение не в счёт.
Теперь Эдди неуютно в компании «Неудачников». Он бы никогда не подумал, что такое возможно, они ведь его лучшие друзья и любят друг друга, но в последнее время они гораздо менее терпимы к причудам Эдди. Раньше они бы приняли его со всеми странностями — раньше, но не теперь.
Они не желают ему зла и поступают так из лучших побуждений, в надежде помочь. Стараются помочь другу, которому сложно общаться с девушками. Но беда Эдди не в том, что он стесняется девушек. Просто он...
Эдди не может сказать им. Не может признаться даже мысленно, не то что вслух. Сказать — значит согласиться, что он не такой, как все, а от реальности не сбежать. И парни… Конечно, они его друзья, но выдержит ли их дружба такое испытание?
Он знает, что в Дерри думают о «таких», он видел граффити, вздрагивал, читая: «ЗАГОНИМ ГВОЗДИ В ГЛАЗА ВСЕХ ПЕДИКОВ (ВО ИМЯ ГОСПОДА)».
Кто-то так думает, кто-то верит в это настолько, что написал на стене, и немало тех, кто молча согласился. Относятся ли его друзья к их числу? Эдди не знает и не рискует спрашивать.
Уроки закончились, и Эдди складывает учебники в шкафчик. Обычно он торопится, чтобы перехватить остальных «Неудачников» и пойти домой вместе. Но сейчас он не чувствует рук, на плечах словно лежит неподъёмный груз, и он не может заставить себя двигаться быстрее. Эдди медлит — и разве то, что он среди друзей чувствует себя чужаком, не имеет к этому никакого отношения?
— Эй, Эдс!
— Чёрт! — Эдди вздрагивает и захлопывает дверцу шкафчика. — Хочешь, чтобы у меня случился сердечный приступ?! Перестань ржать, кретин, — жалуется он, и Ричи смеётся громче, облокачивается на шкафчик и смотрит на Эдди. — Если ты пришёл, чтобы говорить о проклятом выпускном, клянусь Богом, я...
— На самом деле, — перебивает Ричи, гримасничая, — я подумал, что мы могли бы пойти вместе. Не придётся приглашать Беверли: уверен, она всё равно откажется.
— Ты, блин, идёшь с Сандрой Палманн, — отвечает Эдди. Пожалуй, слишком резко и, чтобы отвлечь внимание, быстро добавляет: — И какого хрена? Бев теперь слишком хороша для меня? А я, значит, её не достоин?
— Ты совершенство, недоумок, но она живёт в сотне миль отсюда. Бев не приедет, кто бы её ни позвал, и тебе это известно. Вот почему ты согласился пригласить её. Тебе никого не обмануть, ясно? Я был прав. И ты молчишь, потому что я прав. Я подловил тебя, — говорит Ричи с довольной улыбкой.
Ричи действительно его подловил, но причина молчания Эдди в другом. «Ты совершенство», — звучит в его голове снова и снова.
Ричи на мгновение замолкает и смотрит на Эдди, а потом кривит губы.
— Я могу бросить Сандру Палманн, — выдаёт он, пожимая плечами. Как будто такое случается сплошь и рядом.
— Ты шутишь? Так поступить может только полный мудак, — Эдди пытается говорить с отвращением, но с трудом сдерживает улыбку. Ричи смеётся и снова пожимает плечами.
— Не шучу. Я ведь сволочь, все это знают.
— Нет, неправда. Ты хороший парень. Где-то глубоко-глубоко в душе, — шутит Эдди.
Ричи наклоняется и шепчет:
— Точно, но это наш секрет, — он улыбается, и Эдди не может не улыбнуться в ответ.
О таких моментах обычно пишут в книгах или снимают кино. Он просто смотрит на Ричи, улыбается ему, и на мгновение кажется, что в целом мире нет никого, кроме них…
— К тому же, ты знаешь, что все только и болтают о том, как бы перепихнуться в выпускную ночь. Уверен, Сандра Палманн по-любому бы мне не дала.
И прекрасный момент загублен. Чёртов Ричи.
— Ладно, беру свои слова назад. Ты сволочь, — Эдди хмурится, отводит взгляд от Ричи, смотрит на свой шкафчик, снова его открывает и кладёт внутрь ещё несколько книг.
Ричи усмехается, придвигается, и тоже заглядывает в шкафчик через плечо Эдди.
— Нет, я хотел сказать... Слушай, было бы действительно неплохо, — Ричи утыкается носом ему в висок, и Эдди приходится взглянуть на него — во многом потому, что так он может отодвинуться и оставить между ними хоть немного пространства.
Ричи награждает его одной из тех улыбок, которыми предваряет самые «блестящие» свои идеи. Эдди готовится к худшему, потому что из блестящих идей Ричи обычно не получается ничего хорошего.
— Думаю, мы должны переспать.
— Что?! — вопит Эдди.
Ладно, к такому он не был готов. И не готов сейчас. И не мог быть готовым в принципе.
Какого чёрта, Ричи?!
Эдди оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не услышал. Сердце стучит в горле, словно оно вот-вот выскочит из груди и сбежит подальше от его тупого, свихнувшегося, ненормального друга-идиота.
— А что? Логичное решение. Тебе в ближайшее время не светит потрахаться, и к моей харизме этот город тоже пока не готов — её у меня через край. Да и что плохого во взаимопомощи? — Ричи пожимает плечами, словно в его предложении нет ничего необычного.
— Что плохого?! — Эдди не верит своим ушам. Ричи, должно быть, шутит.
— Просто двое братишек протянут друг другу руку помощи, — снова говорит Ричи. У Эдди сейчас случится инсульт.
Он хватает Ричи за рубашку, дёргает на себя и тихонько шипит:
— Прежде всего, не употребляй слово «братья», когда говоришь о трахе, потому что это, чёрт возьми, отвратительно. Я не виноват, что тебе никто не даёт — можешь сказать спасибо своей уродливой роже. Плюс, ты ни хрена не знаешь о моей сексуальной жизни. Да я мог бы устраивать еженедельные оргии в среду утром, и ты бы…
Эдди замолкает и поджимает губы, когда Ричи начинает хохотать.
— Сексуальная жизнь... Словно она у тебя есть, Эдс. Уверен, что ты узнал слово «оргия» только вчера. И лицо у меня офигенное.
— Природа, создавая твоё лицо, как бы сразу предупредила, что лучше тебе не размножаться. И не смей называй меня так.
— Ай! Жестоко, — Ричи прижимает руку к груди и строит мученическое лицо. Выглядит не слишком правдоподобно, потому что он всё ещё смеется. — Повезло, что ты милашка — с таким отношением далеко не уедешь.
— Ричи, завались!
— Ладно-ладно. Каков твой ответ? — спрашивает Ричи, и у Эдди вновь сводит живот. Он ведь это не всерьёз. Ричи смотрит на него, и Эдди стискивает зубы, а Ричи расплывается в самодовольной улыбке. — Ты по-прежнему не сказал «нет».
— О, значит, нужно сказать «нет»? Так не ясно? — парирует Эдди, хотя румянец на щеках выдаёт его с потрохами.
Ричи всё замечает. Эдди знает, что Ричи заметил, и от этого ещё гуще краснеет, ещё сильнее нервничает.
— Нет, — усмехается Ричи и по его лицу понятно, что он наслаждается каждой секундой мучений Эдди. — Давай же, это несложно. Просто скажи «нет». Если, конечно, ты вообще хочешь отказаться.
— Отъебись, — Эдди показывает ему средний палец, отворачивается и уходит с горящим лицом, когда Ричи взрывается хохотом.
— Ты всё ещё не сказал «нет»! — кричит Ричи ему в спину.
В ту ночь Эдди смотрит в окно, не в силах уснуть.
Внутри ворочается подозрение, что Ричи просто решил приколоться над ним, как обычно. Ричи постоянно ляпает глупости — ничего нового в этом нет. А с другой стороны… Речь идёт о Ричи. Ричи не просто ляпает — он их делает. И эта глупость — глупость из глупостей — была бы как раз в его духе.
— Ты бы на самом деле сделал это? В смысле, всерьёз? — спрашивает Эдди, когда они выбираются в Пустошь и бок о бок устраиваются на траве, прислонившись спинами к дереву.
Сейчас их очередь играть в геймбой Бена. Пока никому не удалось побить его рекорд в «тетрисе».
— Конечно, Эдс, — Ричи сжимает сигарету между большим и указательным пальцами, подносит ко рту, прикуривает и выдыхает через сжатые губы струю дыма. — Думаю, это был бы приятный опыт.
— Но что, если… — Эдди облизывает губы и опускает взгляд на свои руки, ещё сильнее понижая голос: — В смысле, ты не боишься, что подумают люди, если узнают? Не боишься, что станешь…
Он не может произнести это слово. Не может сказать его вслух. Из-за нервов он даже не одёргивает Ричи, когда тот называет его Эдсом.
Ричи смотрит на него, криво улыбаясь, и выпускает облако дыма.
— Я ничего не боюсь, — отвечает он, и Эдди давится воздухом. Он отворачивается и кашляет, притворяясь, что причиной тому сигаретный дым, а не слова Ричи.
Ричи легко усмехается и хлопает Эдди по спине, пока тот не восстанавливает дыхание, затем вытаскивает из его сумки ингалятор и помещает между губ Эдди.
— Не умирай, Спагетти, — говорит Ричи, и Эдди делает глубокий вдох, чувствуя, как расширяются лёгкие.
Он бормочет тихое «спасибо» и смотрит на Ричи. Ричи смотрит на него в ответ и делает очередную затяжку, выдыхая дым и убирая сигарету как можно дальше от Эдди.
— Эдди, я тебе нр... Хм, — Ричи вздыхает и закусывает нижнюю губу, хмурясь, но не сводя глаз с Эдди. — Я тебе противен?
— Нет! Нет, я... Нет, — Эдди смеётся и трёт нос. — То есть порой ты отвратителен. Довольно часто. Но ты не... Нет.
— Слушай, я просто хочу сказать, что мы могли бы развлечься. Попрактиковаться, что ли. Чтобы в нужный момент и с по-настоящему классной девчонкой не ударить в грязь лицом и показать себя настоящими... — Ричи говорит что-то ещё, но Эдди больше его не слушает.
Всё внимание оттягивает мерзкая тяжесть в желудке.
Вот оно что. Практика. Вот что предлагает ему Ричи. Попрактиковаться друг на друге, чтобы, когда Ричи впервые будет с девушкой, он мог бы выглядеть искушённым любовником.
Эдди расстроен, но не слишком. В конце концов, Ричи — это Ричи, чего ещё от него ожидать?
Но то, во что он пытается втянуть Эдди, уже не глупость, а полное безумие.
— ...Да не делай из мухи слона. Я бы поспрашивал других парней, но они все уже не девственники, а ты... Эдс?
Эдди встаёт, стряхивает с одежды грязь и уходит, бормоча:
— Не смей, блин, называть меня Эдсом.
Он подходит к Стэну, выхватывает у него из рук геймбой и садится на землю рядом с остальными, не обращая внимания на протесты Стэна.
— Моя очередь, придурки.
Он не разговаривает с Ричи два дня. Эдди даже не избегает его, просто игнорирует. Чтобы Ричи понял, как он зол, даже если не знает причины. Он чувствует себя дерьмово, но хотя бы смеётся — пускай и про себя, — наблюдая, как Ричи срывает башню от попыток сообразить, что происходит.
Когда Билл спрашивает его, что случилось, Эдди отвечает громким стоном, поэтому остальные «Неудачники» тоже бросают свою затею.
Конечно, так не может продолжаться долго. Они все дружат, и Эдди знает: остальным не по себе от их с Ричи ссоры. А учитывая, что они даже не смотрят друг на друга, тусоваться вместе тоже ужасно неловко. Поэтому Эдди знает: ему нужно поскорее разрешить проблему и понять, как всё исправить.
В субботу днём он ловит себя на том, что неосознанно идёт к дому Ричи. Мама Ричи открывает дверь, встречая его улыбкой, и тут же сообщает, что Ричи у себя.
Отлично.
— Я согласен. Как это будет? — спрашивает Эдди в ту же секунду, как распахивает дверь в его комнату.
Ричи развалился на стуле, забросив ноги на стол, и наигрывает на гитаре несколько повторяющихся аккордов. Взлохмаченные волосы, неопрятная одежда, повсюду бардак.
Может, пора перестать строить из себя «плохиша»? Придурок.
— Так... Дай угадаю, ты вёл мысленный разговор сам с собой, а теперь хочешь, чтобы и я к нему присоединился? Я, конечно, гений, Эдс, но не чёртов телепат. Что ты, блядь, имеешь в виду под «как»? — спрашивает Ричи, подначивая Эдди, который и так на взводе.
А, может, он разозлился задолго до того, как пришёл? Разозлился на себя только за то, что всерьёз раздумывал над предложением Ричи, и за то, что решил согласиться. Ему нужна таблетка от гнева.
— Ты говорил, что хочешь трахнуться. Хорошо. Давай трахнемся. Но это была твоя идея, поэтому не жди, что я возьму на себя всю работу только потому, что твоя жалкая задница...
Эдди затыкается, когда Ричи отставляет гитару, встаёт и, хмурясь, идёт к нему. Ричи, когда движется так, кажется угрожающе высоким, и он подходит вплотную, так что Эдди даже приходится отступить на шаг.
Ричи впечатывает ладонь в стену рядом с ухом Эдди, и тот хмурится. Если Ричи думает, что может запугать Эдди, то пусть подумает ещё раз. Эдди плевать, что Ричи выше на четыре дюйма, — он готов врезать ему, если потребуется.
— То есть сначала ты посылаешь, едва дослушав предложение. Не разговариваешь со мной два грёбаных дня. А потом без стука врываешься в мою комнату, начинаешь раздавать приказы — и всё, проехали?! Какого хера, Эдди?
— Я же согласился, так? Я просто... Мне нужно было время! Чтобы подумать! Не все такие, как ты. Не все могут... — Эдди понижает голос и стискивает зубы. — Не все, знаешь ли, могут спокойно обдумывать, как сделать это... с парнем, будто такое случается сплошь и рядом.
Ричи смотрит на него, зажмуривается и вздыхает. Когда он открывает глаза, то больше не хмурится.
— Но так и есть, глупый, — Ричи улыбается и говорит тише, почти шепчет Эдди на ухо. — Нет ничего плохого в том, что некоторые парни трахаются друг с другом. Проблема в нашем городе, но мы и так в курсе, правда? — Ричи выпрямляется, чтобы посмотреть на Эдди.
Он прав, Дерри ненормален во всех смыслах, возможно, и в этом его жители неправы. Эдди чувствует предательский жар на щеках и опускает глаза.
— Так… ты хочешь? — повторяет вопрос Ричи.
— Наверное... — говорит Эдди, не глядя на него. Он просто пожимает плечами и отводит взгляд. — Я собираюсь лишиться девственности до колледжа...
— Так и знал! — Ричи усмехается и щёлкает Эдди по носу. Эдди бьёт его по руке.
— Ага, ну, ты тоже, поэтому заткнись нахрен, — защищается Эдди, чувствуя, что краснеет ещё сильнее. Ричи просто смотрит на него, сжав губы в тонкую линию. От его пристального взгляда Эдди не по себе. — Ну, и что дальше?
— Ты сказал мне заткнуться нахрен.
— Ёб... Я думал, возненавидеть тебя сильнее невозможно, — Эдди толкает Ричи в грудь, а тот хватает его руки и отступает назад, утягивая Эдди за собой.
— Думаю, да. Думаю, ты можешь возненавидеть меня сильнее, — говорит Ричи, садясь на кровать и притягивая Эдди к себе. — Думаю, ты можешь возненавидеть меня так сильно, что даже не захочешь, чтобы эта, как ты говоришь, жалкая задница трахнула тебя. На самом деле ты ненавидишь меня гораздо, гораздо сильнее, Эдди. Потому что влюблён в меня.
В обычной ситуации у Эдди была бы наготове ответная колкость. На любую болтовню Ричи несложно придумать остроумный ответ. Но прямо сейчас, когда Ричи кладёт руку на его грудь, спроси кто-нибудь Эдди, как его зовут, — он не смог бы ответить.
— Что ты делаешь?! — спрашивает он и озирается по сторонам, широко раскрыв глаза, когда Ричи ложится рядом.
— То, зачем ты сюда пришёл, — отвечает Ричи. Он не пытается придать голосу соблазняющие нотки, но его слов достаточно, чтобы у Эдди закружилась голова.
— Что… С-сейчас? — Эдди сглатывает и часто моргает.
Ричи усмехается:
— Ты сейчас говоришь, как Билл.
И Эдди хочется умереть на месте. Или убить Ричи.
— Ты, чёртов… — Эдди пытается стукнуть его, но Ричи смеётся, удерживает его запястья, чтобы избежать ударов, и потихоньку подбирается ближе.
— Поцелуй меня, — просит он с дурацкой улыбкой на лице.
— И не подумаю, — выдаёт Эдди, красный как рак. Он, конечно, не видит себя со стороны, но не сомневается, что так и есть.
— Вот как? И что дальше? Только секс, никаких поцелуев? Ты что, шлюха? — Эдди пытается двинуть ему по яйцам, Ричи с хохотом уворачивается, хватает Эдди за ногу и закидывает её себе на талию так, что их тела оказываются невыносимо близко друг к другу. — Так-то лучше, м-м?
Нихера не лучше. Сердце Эдди пускается вскачь, лицо горит, дыхание сбилось, и он делает всё возможное, чтобы не возбудиться, потому что если у него сейчас встанет — он умрёт на месте. Эдди никогда не был так близко к Ричи, не лицом к лицу уж точно.
— Поцелуй меня, — просит Ричи снова.
— Сперва сотри эту самодовольную ухмылку со своего лица, — вздыхает Эдди, и Ричи смеётся, затем прочищает горло и кивает.
— Хорошо, хорошо, — говорит он, закрывая глаза, и на смену ухмылке приходит мягкая улыбка.
Когда Ричи вновь открывает глаза, Эдди тотчас же жалеет о своих словах. Грязно ухмыляющийся Ричи — это его придурошный друг. Ричи, которого он знает. Но этот Ричи… Нежный, тихий, разгорячённый Ричи — совершенно другой человек.
— Поцелуй меня, — шепчет он в третий раз, и Эдди сглатывает, прежде чем нерешительно закрыть глаза.
Его трясёт. Он не может ничего с собой поделать. Эдди так напуган, что вот-вот рухнет в обморок, или его стошнит, или он свалится с приступом лже-астмы.
Он хмурится и стискивает зубы, когда чувствует, как губы Ричи почти касаются его собственных. Они делят дыхание — и только. Всё реально. Здесь и сейчас.
Эдди сжимает рубашку Ричи в кулаке, цепляется за него, словно боится упасть, стоит их губам соприкоснуться.
Поцелуй начинается мягко, почти целомудренно, но им хватает и этого. Лёгкого касания губ Ричи достаточно, чтобы Эдди понял, каким же идиотом он был, думая, что избежит падения, если вцепится в Ричи. Он не падает, нет. Он уже пал.
Ричи первым приоткрывает рот и касается губ Эдди кончиком языка. Его рука скользит вверх и ложится на щёку Эдди. Они целуются. Чёрт. Они целуются. Господи боже, Эдди хочет себе врезать. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Боже. Как же он любит Ричи.
— Я курил пару часов назад, — шепчет Ричи, не отрываясь от Эдди. — Если тебе не нравится привкус, могу сходить почистить зубы.
— Нет, — отвечает Эдди и целует его снова. Нет. Не сейчас. Если Ричи сейчас уйдёт, если оставит его одного в постели, то Эдди окончательно потеряется. Слишком много ощущений, с которыми ему не справиться.
— Хорошо, — кивает Ричи. И он улыбается, смотрит прямо в глаза, крепко обнимает и ложится на спину, укладывая Эдди на себя.
Как же жарко, Ричи всегда такой горячий — и жар его тела передаётся Эдди, окутывает его с головы до ног. Они лежат лицом к лицу, Ричи крепко обнимает его, а Эдди обхватывает ладонями лицо Ричи. Воздух между ними настолько раскалён, что губы горят и голова идёт кругом.
Целовать Ричи — всё равно что броситься в жерло вулкана. На языке оседает вкус мяты, сигаретного дыма... и сладость рта Ричи.
Сердце Эдди готово выскочить из груди. Он плавится — и каменеет. Чёрт.
Ричи заметил, не мог не заметить. Он закусывает губу, смотрит Эдди в глаза и запускает руку ему между ног, мягко обхватывая член.
Эдди издает тихое «блядь» и невольно вжимается в руку Ричи, снова целуя, на этот раз жёстче. Никто раньше не трогал его там, он и дрочить-то старался как можно реже, чтобы не поддаваться извращённым мыслям. Но сейчас его голова пуста. Сейчас он не думает — он делает. И его пробирает дрожью с головы до ног.
— Нравится? — спрашивает Ричи тихо и нежно в самые губы Эдди, не открывая глаз.
Эдди краснеет: голос Ричи напоминает ему, что он не с кем-то другим, что они наконец-то вместе, наконец-то ласкают друг друга. Эдди отвечает кивком. Он толкается в руку Ричи и негромко стонет.
Ричи смеётся.
— Теперь ты знаешь, что чувствует твоя мама...
— Не смей, чёрт тебя дери! — предупреждает Эдди, распахивает глаза и смотрит на Ричи убийственным взглядом, пока тот давится смехом. — Клянусь богом, Балабол, ещё раз откроешь свой помойный рот и помянешь мою маму — я тебя убью.
— Хороши ли помои на вкус? — спрашивает Ричи с самоуверенной ухмылкой, притягивает Эдди ближе и глубоко целует. Когда Ричи пытается отстраниться, Эдди зубами прихватывает его нижнюю губу и больно кусает. — Думаю, хороши. Тебе, похоже, очень нравятся.
— Бип-бип, Ричи.
Эдди надеялся, что стоит вернуться в школу, как всё встанет на свои места. Перезагрузится. Будто достаточно сесть за парту, положить перед собой тетрадь, высидеть нудный урок — и получится забыть, что меньше месяца назад их едва не прикончило злобное существо в костюме, мать его, клоуна. Достаточно вспомнить, что они пережили, и сразу кажется, что его вот-вот стошнит.
Первый день в школе после летних каникул выдался чертовски странным. Правда, не более странным, чем первый день после того, как они убили Оно. Казалось бы, злая стихия уничтожена, целый город спасён — мир ведь должен был измениться? Всё осталось прежним. Жизнь текла своим чередом: люди покупали продукты в магазине, читали газеты, подстригали лужайки. Всё осталось прежним, но не они.
— Не п-п-переживай, Эдди. Всё н-наладится, — сказал Билл, и Эдди хотел бы ему верить, хотел, но не мог.
В каком-то смысле всё действительно наладилось. Хочешь не хочешь, а нужно было жить дальше, ходить в школу, делать уроки, выполнять домашние обязанности. Со временем они снова начали ходить в кино, шутить и смеяться, как раньше — во многом благодаря Ричи.
Он, казалось, пережил случившееся легче всех, хотя Эдди и подозревал обратное. Ричи вёл себя как обычно, и остальным казалось, что их жизнь или уже вернулась в привычное русло, или вернётся в обозримом будущем.
— Дело в кошмарах, понимаешь? А иногда… Иногда я вижу тень, и меня словно подбрасывает. Я даже не успеваю подумать, что там кто-то есть, а тело уже начинает двигаться, как будто пугается раньше, чем я успеваю сообразить, что происходит, — однажды признался Эдди, когда они бросали камни в реку.
— Не переживай, приятель! Я не позволю проклятым теням добраться до тебя, ясно? — ответил Ричи одним из своих Голосов, сверкнув улыбкой и ущипнув Эдди за щёку. — Симпатяги вроде тебя не должны волноваться о ерунде.
— Ты такой придурок, — сказал Эдди и всё же улыбнулся, потому что в одном Ричи был мастак — он умел смешить людей.
Знал, как рассмешить Эдди.
Как ему это удавалось — не только сейчас, когда странности стали обычным делом, а с первого дня их знакомства, — оставалось для Эдди загадкой. Ричи Тозиер и сам был тайной, непостижимой и влекущей, на него хотелось смотреть, его хотелось понять. Вряд ли Ричи сам себя понимал, но иногда Эдди казалось, что он почти подобрался к разгадке.
— Думаю, я бы разрешил прокажённому отсосать мне за бесплатно, если бы у него не было зубов. Только представьте. Крутой вышел бы отсос, — говорит Ричи, и Эдди смотрит на него в ужасе.
А может быть, Эдди ошибался и он совсем его не знает.
— Ты омерзителен, — бросает Эдди, и Билл хихикает, а Стэн закатывает глаза.
Они спускаются к Пустоши, и Ричи тычет во всё подряд бог знает откуда раздобытой палкой, вымазанной в слизи, как будто ею уже кто-то тыкал в гниющий труп.
Эдди старается держаться от него как можно дальше, потому что видел лицо Ричи, когда предупреждал, что прикончит его, если тот попробует подойти к нему с этой хренью.
Они находят яму рядом со скалами — слишком маленькую для кроличьей норы, но небольшое животное могло бы там поместиться.
— Там может быть змеиное гнездо, — говорит Стэн и отступает назад, в то время как Ричи подходит ближе и тычет в яму палкой.
— Какого хрена ты творишь?! — Эдди шлёпает Ричи по руке, но тот не бросает палку. — Что если там и в самом деле змеи?
— Змеи м-могут быть опасны. Некоторые из них яд-довиты. Н-не стоит их т-тревожить, — говорит Билл, кривя губы.
— Всё в порядке. У меня для защиты есть палка.
Ричи вновь тычет палкой в яму, и Эдди выходит из себя.
— Да? Что ж, тогда скажи, как она защитит тебя от укуса змеи, придурок. Будешь тыкать в укус, пока яд не рассосётся? Тебе вообще известно, чем он опасен? Так вот, сначала место укуса начинает гнить, кровь разжижается и начинает сочиться из глаз, носа и рта, и в конечном счёте ты умираешь!
— Если только не отсосать яд. Необходимо отсосать яд, сплюнуть его, а затем ехать в больницу, — поправляет Стэн.
— Эй, Эдди, ты отсосёшь яд, если змея укусит меня? — спрашивает Ричи, по-идиотски улыбаясь.
— Я дам тебе умереть на месте.
— Что если она укусит меня за член? Тогда ты отсосёшь яд? — усмехается Ричи.
— Типа так предложение стало лучше? — восклицает Эдди, всплеснув руками. — Если змея укусит тебя за член, надеюсь, он отсохнет. Может, тогда ты перестанешь трепаться.
— А может он станет ещё больше. Член до колен.
— Бип-бип, Ричи.
* * *
Сколько бы времени ни прошло, их всё равно тянет на Пустошь. Иногда они читают комиксы, иногда играют в войнушку, иногда просто болтают. Билл и Бен скучают по Беверли сильнее всех. Порой они с ней созваниваются, а затем пересказывают разговор остальным. Майк приходит на Пустошь по выходным, когда у него появляется немного свободного времени. Он в их компании может вести себя, как обычный подросток, а они рядом с ним чувствуют себя взрослее.
Впрочем, что бы ни происходило и чем бы они ни занимались, Ричи не меняется. Глупые шутки, дурацкие Голоса, неизменная улыбка и большие глаза за стёклами дурацких очков.
Наверное, Эдди думает о Ричи слишком часто.
Всё осталось прежним, но изменились они. Разве могло быть иначе? И они продолжали меняться: не только физически, но и умственно.
Бен подрос и выглядит стройнее. Майк окреп, и всякий раз, когда он приглашает «Неудачников» на ужин, они видят, что в доме он настоящий хозяин. Билл теперь почти не заикается, и одноклассницы всё чаще обращают на него внимание. Он привлекательный, всегда таким был, но держится заметно увереннее. И Ричи… Длинноволосый, кудрявый, с длинными пальцами. Ричи, который вымахал на несколько дюймов выше их всех, будто решил отрастить всё и сразу. Ричи, который ругается, как сапожник, чёрт бы побрал его дурацкие, дурацкие пухлые губы. А его голос…
Голос у Эдди тоже изменился, но далеко не так сильно, как у Ричи. Эдди то и дело срывается на отвратительный скрип, как будто его связки не успевают приспособиться к меняющемуся телу. У Ричи низкий глубокий голос, тогда как у Эдди — словно вопль мартовского кота. [1] Похоже, что Ричи достиг пубертата, а пубертат настиг Эдди. И хорошенько врезал ему стулом по башке.
Ему интересно, как справляются другие парни, но он, конечно, никого об этом не спрашивает. О таком не болтают, а Эдди не собирается вести себя, как девчонка.
Может, если бы Бев не уехала, он бы рассказал ей, каково чувствовать себя ребёнком, в то время как сверстники становятся мужчинами.
Остаётся надеяться, что за те несколько лет, которые остались до колледжа, это ощущение рассосётся само собой. Хотя сначала ему придётся убедить маму, что самостоятельная жизнь его не убьёт. Честно говоря, ему и себя предстоит в этом убедить.
— Ты всегда можешь жить со мной, Эдди-спаге… Т-х-х! — Ричи смеётся, когда Эдди зажимает ему рот рукой, вынуждая умолкнуть. — Т-т-т-х-м-х-х-л.
— Не смешно. Мне пятнадцать, и я сыт по горло твоими бредовыми прозвищами. Поэтому просто захлопнись, — говорит Эдди, бросая угрожающий взгляд, прежде чем убрать руку. — И как будто ты вообще собираешься в колледж… — добавляет он, и Ричи хватается за сердце, испуская оскорблённый вздох. — Но мне и впрямь стоит спросить Стэна. Он-то наверняка поедет в один из лучших.
— Ты меня оскорбил. Я не потерплю такого неуважения!
Эдди хохочет, а Ричи бьёт его подушкой по лицу.
Они устраивают шуточную потасовку, и Эдди смеётся не переставая. У него дома мама явилась бы в ту же секунду, попросила бы их прекратить и прочитала лекцию о том, как опасны бои на подушках. Но они дома у Ричи, и его родителям плевать, чем они заняты. Отца Ричи даже нет дома, а его мама к ним не заходит.
Бой становится ожесточённее: ведь они всё ещё дети и не умеют сражаться понарошку. Ричи выше, поэтому ему удаётся опрокинуть Эдди на спину, оседлать его и придушить подушкой. Эдди знает, что это всего лишь игра, но когда воздух заканчивается, первая его мысль: «Я умираю».
Поэтому он отбивается с удвоенной силой, беспорядочно молотя кулаками, и Ричи смеётся в ответ, — а потом его смех затихает.
— Эй, эй! Ладно! Хорошо! Бо-оже, ну ты и разошёлся, — усмехается Ричи, когда раскрасневшийся и взбудораженный Эдди сбрасывает подушку с лица и смотрит ему в глаза.
— Ты едва не убил меня, мать твою, — выплёвывает он, так жадно глотая воздух, что грудь ходит ходуном.
— Твоя мамка наконец-то призналась, что я её трахаю, — шутит Ричи, удерживая Эдди за запястья, когда тот пытается его ударить. — Полегче! Я бы не позволил тебе умереть, Эдс. Я знаю скаутские приёмы, я бы спас тебя. Сделал бы искусственное дыхание. Послушал бы сердце. Побыл бы твоим ловким преступником, [2] — напевает Ричи, заливается смехом и наваливается на Эдди. Они возобновляют потасовку, и Ричи старается засунуть свой отвратительный язык ему в рот.
— Прекращай, придурок! — сопротивляется Эдди, но снова смеётся и закрывается руками, когда Ричи, паясничая, высовывает язык и пытается его облизать.
— Эдди, ты в порядке? Эдди, ты в порядке? Ты в порядке, Эдди? [3] — продолжает напевать Ричи сквозь хохот и отбивается от рук Эдди.
Эдди ничего не может с собой поделать: чем сильнее он смеётся, тем быстрее слабеет, так что Ричи наконец отпихивает его руки и ухитряется разок лизнуть от подбородка до щеки, оставляя влажную полосу слюны.
— Нет! Гадость! — Эдди подскакивает и кривится, отплёвываясь и усердно вытирая рот. Ричи ржёт не переставая. — Твоя слюна попала мне в рот! Фу-у! — Эдди вытирает язык тыльной стороной ладони, и Ричи с хохотом валится на кровать. — Твой рот не лучше помойки, Балабол!
— Ну вот ты и узнал вкус поцелуя своей мамы, — усмехается Ричи и вскрикивает, когда Эдди запрыгивает на него и пытается придушить другой подушкой.
Ричи вяло отбивается, но скоро сдаётся и обмякает.
Эдди знает, что Ричи притворяется, но всё равно беспокоится, убирая подушку. Он смеётся от облегчения, когда видит, что Ричи вывалил язык и скосил глаза.
— Ты убил меня, Эдс. Спаси меня. Скорее! — пищит он одним из своих Голосов.
— Оставайся мёртвым, — отвечает Эдди с довольной улыбкой и ложится рядом с Ричи. Они снова смеются — тем особенным смехом, который присущ тем, кто молод и глуп, когда им кажется, что жизнь не может быть прекрасней.
Эдди и подумать не мог, что сможет ещё когда-нибудь почувствовать себя таким счастливым — не после клоуна. Но у них получилось.
— Уже поздно, — говорит Ричи, повернув голову к Эдди. — Останешься? Можем позвонить твоей маме.
Эдди тоже смотрит на него, обдумывая предложение. Маме не очень-то нравится, когда он остаётся у кого-то на ночь. Что уж говорить о ночёвке в доме Ричи, особенно если не будет других ребят. Однако Эдди ужасно не хочется уходить.
— Хорошо, давай позвоним моей маме.
Стоит попробовать.
* * *
Эдди не знает, что такого особенного в рубеже шестнадцатилетия, но когда он его перешагивает, перемены обрушиваются, как лавина. Или раньше он их просто не замечал.
Он даже рад, что Бев больше не живёт в Дерри, потому что теперь его друзья не способны думать о чём-либо, кроме девчонок. Да, он знает, что они влюблялись и раньше: как в актрис, так и в соседских девушек, но одно дело влюбиться, и совсем другое ― встречаться.
Бен и Билл первыми начинают ходить на свидания ― знакомятся на внеклассных занятиях. Стэн тоже, но не так часто и только с еврейскими девушками, потому что иначе отец убьёт его. Ричи вроде бы тоже ходит на свидания, но его шуточкам про сердцеедство сто лет в обед. Что же касается Эдди... Ему просто неинтересно.
Девушки симпатичные ― это точно. Девушки очень, очень симпатичные. Они милые, добрые, приятные и… скучные. Или нет! Не все девушки такие. Среди них есть сильные, смешные, остроумные… и всё-таки скучные. Или ладно, некоторые девушки грубые, страшные, глупые и определённо скучные. А есть девушки вроде Бев. Она умная, милая, сильная, смешная, и она вовсе не скучная… Разве что чуть-чуть. С ней уж точно не скучно тусоваться. И дружить. Но свидания с ней… ну уж нет.
Возможно, Эдди пока не нашёл ту самую. Такую, чтобы мысль о свидании с ней не вызывала желания повеситься. В любом случае, он уверен, что им ещё рано думать о девчонках.
И почему его друзья скорее предпочтут сходить в кино с какой-то малознакомой девчонкой или выпить с ней коктейль вместо того, чтобы потусить друг с другом?
— Сходить в кино или выпить коктейль… а также целоваться, — как-то раз поправляет его Ричи, и остальные парни смеются, краснея. — И рассчитывать на что-то большее, если повезёт.
— Тебе с-стоит как-нибудь поцеловать д-девушку, Эдди. Может быть, тогда ты п-поймёшь почему, — говорит Билл, и Эдди хмурит брови. Что ж, теперь над ним насмехается ещё и Билл.
— Так, к слову. Поцелуи отвратительны. С чего бы я захотел обменяться с кем-то слюной? Вы хоть представляете, сколько бактерий в человеческом рту?
— Отвратительными бывают и самые прекрасные в мире вещи, — вставляет Ричи. Эдди и Стэн, не сговариваясь, кривятся.
— Неправда, — отвечает Стэн, и Эдди уже готов поблагодарить его, когда он добавляет: — Поцелуи вовсе не отвратительны. Особенно, когда девушки мажут губы той липкой и сладкой штукой…
— Фу-у-у!
— А вот и нет. То есть пахнет нежно, и вкус приятный, — продолжает Стэн, слегка краснея.
— И когда её размажут по члену — тоже классно, — добавляет Ричи, и все, кроме Эдди, смеются. Даже Стэн. Эдди чувствует себя преданным.
Дело в том, что Эдди видит, что его друзьям нравятся девушки, что им нравится фантазировать о сексе с ними.
Он видит, каким романтиком бывает Билл, и что Бен ― один из тех парней, которые находят свою любовь в старшей школе и никогда с ней не расстаются, а потом создают идеальную семью. Стэн недалеко от них ушёл: он ведёт себя сдержаннее других, но Эдди готов поспорить, что он женится первым. Или это будет Майк. Майк уже с кем-то встречается, и в этом нет ничего удивительного — Эдди всегда считал, что в их компании он самый зрелый. А вот Ричи… У Эдди не получается вообразить его с кем-то.
Ричи сложно представить в обстоятельствах, которые как-то связаны с романтикой или сексом. На ум приходят только его глупые шуточки — наверное, поток пошлостей, которые Ричи выдал за все эти годы, сделал его бесполым в глазах Эдди.
Он может представить Ричи, который говорит о сексе, но не Ричи, который им занимается. И если Эдди напряжёт воображение, единственное, что придёт ему в голову — Ричи на юмористической передаче, отпускающий неприличный комментарий о его маме.
Поэтому, когда Эдди видит, как Ричи целуется с какой-то девчонкой, ему кажется, что он вот-вот свалится с тяжёлым приступом астмы. Слава Богу, Эдди не застукал Ричи во время секса — он не уверен, что сумел бы пережить такой опыт, — но поцелуй немногим лучше. Эдди не знает, кто эта девчонка и откуда она взялась. Они целуются прямо перед домом Ричи. Не прячась. У всех на виду.
Эдди немедленно разворачивается, чувствуя, как лёгкие сводит спазмом. Его трясёт.
Он жалеет, что больше не носит поясную сумку, потому что тогда было бы куда проще достать ингалятор. Он мгновенно отворачивается, но увиденное встаёт перед глазами снова и снова. То, как Ричи прижимает её к стене, какое желание от них исходит, как его рука лежит на её бедре, как его губы… Боже. Ричи не целуется. Ричи не целуется… так. Ричи не может так целоваться!
Эдди встряхивает ингалятор, обхватывает его губами, пытается дышать, мысленно повторяя: «Прекрати, прекрати, придурок, у тебя даже нет астмы!», и впрыскивает лекарство, одновременно делая вдох.
— Эдди, приятель! Ты рано. Так не терпелось меня увидеть? — бьёт в спину шутка Ричи.
Ему требуется несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и обернуться. Девушка куда-то пропала, и Эдди решил бы, что ему привиделось, если бы не покрасневшие, распухшие губы Ричи.
— Ты притащил сюда девчонку? — удивлённо восклицает он, будто разозлённый отец, который обнаружил, что сын устроил дома вечеринку без разрешения.
Ричи теряется на секунду, ошеломлённый напором, но тут же гордо улыбается и пожимает плечами, будто ничего особенного не случилось.
— О, значит, ты видел? Что сказать? Такой вот я соблазнитель… — шутливо начинает он, но Эдди не собирается выслушивать его. Не сегодня.
— Неужели в тебе нет ни капли уважения к собственному дому? А… А что скажут твои родители? На пороге дома! — Эдди злится, сам не зная, почему, его просто трясёт от бешенства. Как будто Ричи глубоко оскорбил его.
— Какого чёрта, Эдс, ты же знаешь, что моим родителям плев...
— Невероятно. Просто немыслимо, — бормочет Эдди, размахивая руками, а затем поворачивается и идёт прочь.
Нет причин реагировать так остро, но он не может ничего поделать. Ноги сами несут его прочь.
— Эдди! — кричит Ричи ему вслед. — Эдс, а как же наш проект?
О, точно! Именно из-за проекта Эдди и пришёл к дому Ричи. Что ж, нахрен проект. Стоило подумать о нём, прежде чем приводить девчонку и сосаться с ней на глазах у Эдди.
Даже если в этом нет никакого смысла. Чёрт.
— И не смей называть меня Эдс! — кричит Эдди, не оборачиваясь.
Он и так знает, что у Ричи на лице написано: «Ты ведёшь себя, как псих».
* * *
Ему повезло, что Ричи самый необидчивый человек в мире. Когда на следующий день они встречаются в школе, он никак не упоминает произошедшее. Ричи явно волнуется, осторожничает и всё больше молчит, пока Эдди не заговаривает с ним, как обычно.
Эдди больше никогда не застаёт его с девчонкой.
Нет, Ричи не перестаёт ходить на свидания. Эдди в этом уверен, потому что парни говорят о девушках чаще и чаще. Комиксы, игры и прочие темы — всё отступает на второй план.
Его друзья болтают о поцелуях, прикосновениях, первой базе, второй базе… — а он единственный, кому от этих разговоров не по себе. И всё-таки они хорошие друзья, никогда не смотрят на Эдди косо, никогда не давят и ни к чему его не подталкивают.
Просто такая у него особенность. Как боязнь испачкаться или сильный страх подцепить какую-нибудь заразу. Теперь они добавляют: «Эдди так боится микробов, что не рискует поцеловать девушку». И по-прежнему принимают его таким, какой он есть. Эдди поправил бы их, сказал бы, что они не совсем правы, но он сам не знает, в чём именно дело, и потому молчит.
Девушки ему просто… ну, неинтересны. Он думал о них какое-то время. Вначале, когда его друзья вдруг помешались на девчонках, он спрашивал себя, почему так. Он думал, что интерес появится позже, но время шло, ничего не менялось, и он перестал об этом беспокоиться.
Однажды Стэн рассказал о католических священниках, о том, что им запрещено жениться, и они должны блюсти целибат. Эдди тогда задумался: может, в этом его предназначение — стать католическим священником? Впрочем, через два дня он передумал — после шуточек Ричи, что Эдди до самой смерти придётся дрочить на Иисуса.
Какое-то время он спасается тем, что не думает о белой обезьяне. [4] Пока его не вынуждают вернуться к этим мыслям.
Приближается семнадцатилетие Билла, и Майк предлагает закатить вечеринку в сарае. Эдди не особенно любит вечеринки — от одной мысли о толпе людей, которые дышат и потеют в замкнутом помещении, у него начинает зудеть кожа. Впрочем, они ведь говорят о вечеринке для Билла, — значит, несмотря на то, что он сейчас гораздо популярнее, чем в детстве, народу будет не очень много. Конечно, сам Эдди предпочёл бы небольшую вечеринку в тесной компании «Неудачников», но речь сейчас не о его дне рождения, а о том, чего хочет Билл.
Все они участвуют в уборке и помогают подготовиться к вечеринке — все, кроме Ричи, который лишь отпускает шуточки о том, что случится, когда приедет Беверли и предложит Биллу и Бену сразиться за неё на дуэли.
— Что ж, именинник у нас Билл. Было бы грубо отбить её у него в такой день, — говорит Бен. Ему не нужно бороться за женское внимание — его теперь и так в избытке. И он, похоже, очень этим доволен.
— Или, ну, знаешь, она вправе выбрать сама. Ведь она тоже личность, у неё есть свобода воли и всё такое, — добавляет Стэн. — Может, она отошьёт вас обоих и уйдёт к Эдди.
Парни взрываются смехом, и Эдди тоже. Было бы, конечно, здорово, но точно не для Бев. Так или иначе, он не думает, что такое могло бы произойти. Вряд ли кто-нибудь предпочёл бы его Бену или Биллу.
Когда начинают собираться гости, Эдди немного беспокоится. Людей больше, чем он ожидал. Неважно. Вечеринка есть вечеринка, какая разница, кто её проводит и почему? Он даже глотнул фруктового пунша — хотя знал, что туда добавили вина — только чтобы проверить, получится ли у него расслабиться. У пунша странный вкус, и, несмотря на все уверения Ричи, желания поболтать с незнакомцами от него не прибавляется. И всё-таки его уже не сильно беспокоит, что подумают окружающие, поэтому он просто стоит в углу и болтает со Стэном — единственным, кому также не нравятся вечеринки.
У Беверли получается приехать, потому что её тете понадобилось заглянуть в Дерри на несколько дней. Повезло, что поездка выпала на день рождения Билла, хотя Эдди бы предпочёл, чтобы это был обычный день, и они могли бы сходить на Пустошь или спуститься в карьер.
Бев курит и она сменила причёску. Её лицо стало другим, фигура тоже изменилась. Она выглядит старше, опытнее и гораздо круче «Неудачников», но они по-прежнему друзья и успевают перекинуться парой слов перед тем, как Бев обещает встретиться и потусить с ним завтра, а потом идёт искать остальных.
После того, как уходит Бев и Стэн решает вернуться домой пораньше, становится совсем скучно. Стэн предлагает подвезти Эдди, но он отказывается, поэтому теперь ему нужно дождаться Ричи или Билла, чтобы добраться домой, а они вряд ли скоро соберутся. Хотел бы он иметь собственную машину, но, конечно, мама никогда бы не разрешила ему водить. Водить слишком опасно. «Ты знаешь, сколько людей погибает в автомобильных авариях, Эдди, милый?»
Он открывает принесённое кем-то пиво и садится на первое попавшееся свободное место. Делает глоток и ставит банку обратно, чтобы больше к ней не притрагиваться. Омерзительно. Эдди не понимает, как его друзья пьют это дерьмо. Оно даже хуже пунша.
Проходит полчаса, и Эдди всерьёз подумывает пойти домой пешком, когда кое-кто пристраивается рядом, приобнимает его и глупо улыбается.
— Ты что, пьян? — спрашивает Эдди. Его бы это не удивило. Очень в духе Ричи. Он первый начал курить, первый начал пить и, Эдди уверен, первый впадёт в алкогольную кому.
— Не-а, — отвечает Ричи с той же глупой улыбкой, а затем усмехается. — Может, слегка. Эй! Эдди, детка, не злись на бедного Ричи. Он просто решил немного повесели-и-иться.
— И теперь ты говоришь о себе в третьем лице. Что дальше… — Эдди замолкает, когда Ричи придвигается ближе. Почти вплотную. Так близко, что Эдди сглатывает, дышит глубоко и часто и откидывается назад, готовый в любую минуту схватиться за ингалятор.
Но Ричи ничего не делает. Он просто смотрит на Эдди. Глаза в глаза.
— Что?
— У тебя много веснушек на кончике носа. И на щеках, — со смешком говорит Ричи. Так близко. Эдди никогда не думал, что Ричи стал бы обращать внимание на подобные детали. Эдди никогда не думал, что Ричи будет смотреть на него так. Ему неловко, он смущён.
— Блестящее наблюдение, недоумок. И что с того? — спрашивает он настороженно.
Ричи лишь шире усмехается, и от его глупой улыбки по телу расходятся мурашки.
— Они милые, — от голоса Ричи и его улыбки Эдди краснеет ещё сильнее и ещё больше злится. Ричи, похоже, это нравится. — Ты милый, но веснушки делают тебя ещё милее. Ты такой милый, что я хочу куснуть тебя за щёку, Эдс.
— Не называй меня Эдс.
Ему бы хотелось, чтобы голос прозвучал твёрже, но тело не слушается: он чувствует себя пудингом, только вместо начинки одни вопросы: «Какого хрена происходит?!» Ричи сидит рядом с Эдди. Ричи разгорячён, и у Эдди вскипает кровь. Особенно в одной части тела.
— Почему? — спрашивает Ричи, вопреки ожиданиям Эдди. Но опять же, Эдди не знает, чего, чёрт возьми, ждёт.
Должно быть, его озадаченный вид говорит сам за себя, потому что Ричи смеётся и спрашивает снова:
— Почему я не могу звать тебя Эдс?
— Я… Я не…
Ричи придвигается ближе, так близко, что носом утыкается Эдди в щёку. Так близко, что Эдди кожей чувствует дыхание Ричи.
— Тебе не нравится? Эдс звучит мило. Тебе подходит, — Ричи придвигается ещё ближе, почти нависает над Эдди, плотно прижимается ногой к его ноге и ложится грудью на руку и плечо Эдди, а его губы… — Я собираюсь укусить тебя, Эдс.
— Эй, Эдди, тебя… — голос Беверли раздаётся так неожиданно, что Эдди вздрагивает и рывком отодвигается от Ричи.
Сердце колотится, пульс отдаётся в ушах. Как только он ещё не задохнулся? А может, это уже случилось? Да, может и так. Возможно, он умер.
— О… хм. Я просто… — Беверли отводит взгляд и указывает себе за спину: — Я ухожу. Подбросить тебя до дома?
— О. Да, конечно. Хорошо. Хорошо, отлично, — тараторит Эдди, вскакивая так резко, что даже сталкивается с Ричи, и идёт к двери. — Пока, Ричи, — говорит он, не оглядываясь.
Он проходит мимо Беверли и, не дожидаясь её, выходит из дома. Ему нужен свежий воздух. Ему нужно… Врезать самому себе.
Первое, что он делает, когда наконец оказывается на улице — достаёт ингалятор. Он уже готов воспользоваться им, когда кое-что понимает. Ингалятор ему не нужен. Возможно, он всё ещё в шоке, возможно, всё случилось слишком быстро, и он не успел слететь с катушек, но всё… нормально.
Ладно, нет, совсем не нормально, но он не психует, и это уже хорошо. Да, он слетит с катушек, но уже дома. А сейчас… Сейчас… Чёрт, сейчас Эдди кажется, что он парит в облаках — так высоко в небе, что кружится голова и немного тошнит. Но главное — он парит.
Чёртов Ричи.
— Ты готов? — спрашивает Бев, и Эдди вновь вздрагивает. — Боже, Эдди, спокойно, — она смеётся, и Эдди хмурится.
— Тебе стоит носить колокольчик.
— И лишиться шанса заставать людей в неловких ситуациях? Ни за что.
Глава 2
Беверли считает, что они должны сходить на свидание. И под «они» она имеет в виду не их с Эдди. Конечно, нет. Она говорит об Эдди и Ричи. Думает, что Ричи и Эдди стоит сходить на свидание. Она сошла с ума.
Эдди может с ходу назвать кучу причин, почему это самая дурацкая идея, какую только видел свет.
Во-первых, — и это важно! — он не гей.
Во-вторых, Ричи самый натуральный натурал и не заинтересован в Эдди. Теперь он даже не обращает на Эдди внимания, так как слишком занят тем, что сосётся с какими-то девчонками. Поэтому нет. Точно нет.
В-третьих, она что, рехнулась? Педики в Дерри?! Она смерти его хочет?
В-четвёртых, он не гей. Разве этого недостаточно? Более чем достаточно.
И в-пятых. Заткнись, Беверли, ты здесь больше не живёшь.
Он подробно, по пунктам, излагает ей свои соображения. Тому несчастному — убеждает он Беверли, — который решил, что они с Ричи Балаболом Тозиером могли бы сходить на свидание, нужно срочно обратиться к врачу. Эдди уверен, что она прониклась его словами, но, когда машина останавливается возле дома и он уже собирается выйти, Бев улыбается и говорит:
— Забавно. Ты привёл множество причин, но ни разу не сказал, что Ричи не нравится тебе в «том» смысле.
Чёртова ведьма! Эдди краснеет, цепенеет и теряет дар речи.
— До завтра, Эдди!
Она машет ему на прощание, захлопывает дверь машины и уезжает. А Эдди — покрасневший, оцепеневший и потерянный — замирает на пороге.
Итак.
Итак, ему нравится...
Ему нравится Ричи Тозиер.
Кошмар.
* * *
Той ночью он не может заснуть. А кто бы смог, узнав, что облажался по всем фронтам? Конечно, на кого ещё мог запасть Эдди — только на самого придурочного, самовлюблённого, никчёмного мудака на земле. Ну почему? Нет, серьёзно, он правда хочет понять.
Только потому, что он красив? Или виноваты его большие глаза — выразительные, даже когда он не носит очки? Может, дело в том, что у него манящие губы? Или в том, что он всегда смеётся или хотя бы улыбается, даже когда дела хуже некуда? Только потому, что он часто касается Эдди, называет его симпатичным, и потому, что у Эдди мурашки по телу, когда он стоит слишком близко? Или потому, что он заботится о нём, беспокоится об Эдди, о его друзьях и никогда не злится, когда его просят заткнуться? Только потому, что он — Ричи? Господи, серьёзно? Ему нравится Ричи просто потому, что он Ричи? Что с ним, блядь, не так?!
Эдди снова перекатывается на другой бок. Он никогда столько не ворочался в постели. Бога ради! Обычно он просыпается в той же позе, в которой уснул, но сейчас — сейчас он вертится с боку на бок так, что простыни сбились в комок.
Ему хочется взять телефон, позвонить тому, кто нарушил его покой, и сказать: «Это всё ты виноват, придурок, посмотри, что ты со мной сделал!» Он бы и позвонил, но Ричи наверняка ещё нет дома. Скорее всего, он на вечеринке, болтает с какой-нибудь девчонкой. Или не только болтает. В животе затягивается тугой узел.
Чёрт. Он вот-вот разрыдается. Просто прекрасно.
Как же он ненавидит Беверли. Как же было хорошо, когда он ни о чём не подозревал.
* * *
Жизнь продолжается. Что бы ни случилось, какая бы сверхъестественная хрень тебя ни переехала — жизнь не останавливается. Ей насрать.
Сегодняшний день неотличим от дня вчерашнего, и от завтрашнего, и от послезавтрашнего. Но что-то меняется в самом Эдди, какое-то странное чувство в животе... Не сказать, что новое ― оно было всегда, ― но только сейчас стало понятно, что это. Дурацкие бабочки.
Слава Богу, Ричи не заговаривает ни о вечеринке, ни о том, что на ней произошло. Эдди даже не уверен, что тот помнит хоть что-то. И не только потому, что Ричи был пьян, но и потому, что ему вряд ли есть до этого дело.
Зачем помнить то, на что тебе плевать? А вот Эдди помнит всё, хотя и рад бы забыть.
Теперь он не может смотреть на Ричи и не думать о случившемся, не может не задаваться вопросами. Почему он хочет поправить волосы Ричи? Почему, не отрывая глаз, следит за тем, как Ричи пишет, как держит ручку? Почему, когда Ричи начинает болтать, взгляд спускается к его губам?
Раньше у Эдди были ответы. Волосы у Ричи вечно взъерошены — вот Эдди и хочется их пригладить, ведь он не выносит беспорядка. Он внимательно наблюдает, как Ричи пишет, потому что тот совершенно не умеет держать ручку и слишком сильно нажимает на бумагу, как будто собирается её проткнуть, — почему он до сих пор не научился держать ручку, как взрослый? Он не может оторвать глаз от рта Ричи, когда тот болтает, потому что Ричи всегда говорит дурацкими Голосами, так что порой Эдди не может разобрать ни слова и потому вынужден читать по губам.
Брехня.
Теперь он знает, что всё это брехня. Ему нравится Ричи. Он… Он втюрился в Ричи. Вот в чём дело. Вот ответ на все его вопросы. Вот почему Эдди без конца вспоминает, что Ричи ему говорит, как прикасается, как улыбается, как поддразнивает и потешается над ним. Вот почему он не может спать по ночам — сны, которые он видит, непозволительны.
Вскоре Бев и её тетя уезжают, но перед этим она успевает выдать ему прочувствованную речь о любви, свободе, правах и прочей дребедени. И напоследок советует не загоняться так сильно. Она открыла для себя феминизм и думает, что сможет изменить мир. «Чушь собачья», — думает Эдди. Только не в этом городе. Бев, возможно, изменит мир — но не Дерри. Дерри — их персональный ад.
Он бы хотел поговорить с ней, потому что она — единственная, кто посвящён в его тайну, и потому что здорово почувствовать себя нормальным, пусть и ненадолго, выслушать несколько хороших советов, даже если не собираешься им следовать. Но ему нельзя. Мама не разрешает ему болтать с «той грязной девкой» по телефону.
Теперь она всё чаще напоминает, чтобы он держался подальше от девушек. Плохих девушек, грязных девушек, девушек, которые хотят лишь одного. «Эти девки мгновенно залетают, и хорошие парни вроде тебя, Эдди, милый, попадают к ним на крючок. Они настраивают сыновей против родной матери. Отнимают у неё. Превращают в своих рабов…»
Ладно, рабство она никогда не упоминала, но Эдди понимал её слова именно так. Если бы она только знала, что вовсе не девушки должны её беспокоить.
Стук в окно вырывает его из раздумий. Два часа ночи, но сна ни в одном глазу. Эдди бы испугался, но этот стук не перепутать ни с каким другим. Он часто слышал его в детстве. Ричи дожидался ночи, подбирался к его окну, пока Эдди не открывал. Он приходил, когда одиночество становилось невыносимым. Ричи, конечно, никогда бы в этом не признался, но Эдди знал и так. Так что он открывал окно и впускал Ричи, они засыпали вместе, а утром Ричи спускался и звонил в дверь, притворяясь, что зашёл за Эдди, чтобы вместе пойти в школу.
После той… истории с клоуном Эдди привык оставлять окно приоткрытым, и Ричи приходил к нему почти каждую ночь. Они не нуждались в словах — просто обнимались, засыпая, и кошмары отступали.
Тогда Эдди не задумывался, зачем и почему, нормально это или нет. Они просто помогали друг другу.
Всё же было очевидно. Рано или поздно он бы влюбился в Ричи.
Когда стук раздаётся снова, Эдди открывает глаза и на мгновение забывает, как дышать. Влюблён. Неужели он влюблён?
Он встаёт, когда стук становится настойчивее, открывает окно, впускает Ричи и смотрит на него пустым взглядом. Влюблён. Ричи улыбается и отряхивает одежду. Чёрт, Эдди хочет поцеловать его. Он идиот? Он влюблён? Что, серьёзно?!
— Эй, Эдди, — говорит Ричи, и вскоре его улыбка меркнет. — С тобой всё хорошо?
Эдди что, побледнел? Наверное, да, ему плохо. Потому что кровь, кажется, отхлынула от лица.
— Да, а с тобой? — огрызается Эдди.
— Тоже, — пожимает плечами Ричи и снова расплывается в улыбке. — Ужасно устал.
— Тебе нужно поспать, — отвечает Эдди.
Он, не задумываясь, достаёт из комода пижамные штаны для Ричи. Они будут коротковаты — ну и плевать. Эдди не собирается покупать одежду размером больше на случай, если Ричи приспичит снова у него переночевать. Нужны штаны по росту — пусть приносит свои.
Говорят они мало. Эдди морщится, когда Ричи начинает переодеваться, бросая вещи прямо на пол. В пижаме с чужого плеча он выглядит нелепо — штанины на дюйм не достают до щиколоток, но Ричи до этого нет дела, и Эдди решает промолчать. Они ложатся в кровать, выключают свет — и на этом всё. Просто двое друзей в миллионный раз засыпают вместе.
— Я тебя разбудил? — шепчет Ричи, и Эдди затылком чувствует его дыхание.
Эдди распахивает глаза — в спальне темно — и тут же зажмуривается, делая глубокие вдохи и выдохи. Доставать ингалятор было бы сейчас слишком неловко.
— Нет, — отвечает он. Ричи понимающе хмыкает, и Эдди вновь чувствует его дыхание. Интересно, будет ли грубостью попросить Ричи не дышать?
— Почему ты не спал? — снова спрашивает Ричи, и Эдди кривится. А затем понимает, что Ричи всё равно его не видит: во-первых, темно, а во-вторых, они лежат «ложечками». Поэтому Эдди говорит то, что, как он надеется, написано на его лице.
— Думал… о всяком, — произносит он, надеясь отделаться малой кровью. Ричи, увы, продолжает.
— О плохом? — шепчет он, и Эдди понимает, что Ричи придвинулся ближе: его дыхание сильнее щекочет кожу.
— О разном, Ричи, — отвечает Эдди с большим раздражением, чем ему бы хотелось. Он и так проявляет чудеса выдержки, раз ещё не свихнулся и не смылся, скупая на бегу весь аптечный запас ингаляторов. Нет, он лежит в постели со своим… кем бы там Ричи ему ни приходился.
Он справляется, как может, и ему бы не хотелось отвечать ни на какие вопросы.
— Ладно, — говорит Ричи, и Эдди облегчённо вздыхает: как же здорово, что Ричи не пытается вытащить из него ответы — ни раньше, ни сейчас... Так он думает — а потом Ричи обнимает его, притягивает ближе и целует в макушку. И говорит с ужасным британским акцентом: — Не забивай голову, дружище. Твой дорогой Ричи всегда готов сразиться за тебя на дуэли. И приободрит, если ты впадёшь в меланхолию.
— Замолкни, идиот, — посмеивается Эдди, и Ричи усмехается ему в волосы, прижимаясь ещё теснее.
Тем утром Ричи выбирается через окно и звонит в дверь, спрашивая миссис Каспбрак, готов ли Эдди к школе. И затем они оба смеются, потому что мама Эдди поглядывает на них с подозрением.
Эдди словно возвращается в свои четырнадцать.
* * *
Все так взволнованы, так взволнованы предстоящим выпускным, что Эдди вот-вот стошнит. Не буквально, конечно. Это было бы отвратительно. Но ему надоело, что все разговоры вращаются вокруг выпускного, темы бала, музыки, нарядов и того, кто кого пригласит.
Две девушки приглашали его. Эдди был потрясён. Он и подумать не мог, что кто-то решит позвать его на бал. Естественно, он отказался. Он не собирается идти на выпускной. Он не настолько глуп, чтобы идти на очередную вечеринку.
— Что? Почему?! Ты должен пойти! — восклицает Ричи за ланчем. Все, кроме Эдди, уже нашли себе пару.
— Эдди, если т-ты не п-пойдёшь, то будешь жалеть об этом. Давай же, б-будет весело, — настаивает Билл.
— Я не буду никого приглашать. Я не буду ни с кем танцевать. И я определённо не пойду на выпускной один — раз уж вы, тупицы, идёте туда с парой.
Ладно бы они собрались всей компанией или хотя бы небольшой её частью, но идти одному… Он не собирается выставлять себя самым неудачливым из «Неудачников».
— Тебе стоило пригласить одну из тех девушек, которые не пропускают воскресные службы. Уверен, они бы оценили твоё нежелание танцевать или трогать их без лишней необходимости, — предлагает Бен.
Хватает же наглости!
— Позволю себе не согласиться, — Стэн морщит нос и отводит взгляд. — Я знаю, каково это, когда тебе указывают, как вести себя с девушками… И я не упускаю ни единой возможности к ним прикоснуться, — добавляет он, вызывая взрыв смеха.
— Ты можешь п-предложить Бев… Беверли. Вы с ней ладите — т-то, что нужно д-для танцев, — и она не станет н-навязываться, если ты не з-захочешь, — говорит Билл.
— Вы отстанете, если я это сделаю? — спрашивает Эдди. Почему бы и нет? Во многом потому, что он уверен на все сто — она откажется. Никто по доброй воле не поедет в Дерри, чтобы пойти на какой-то отстойный выпускной.
— Хотя бы попытайся, — просит Стэн. Конечно, Эдди попытается. Ему не хочется, но, похоже, его мнение не в счёт.
Теперь Эдди неуютно в компании «Неудачников». Он бы никогда не подумал, что такое возможно, они ведь его лучшие друзья и любят друг друга, но в последнее время они гораздо менее терпимы к причудам Эдди. Раньше они бы приняли его со всеми странностями — раньше, но не теперь.
Они не желают ему зла и поступают так из лучших побуждений, в надежде помочь. Стараются помочь другу, которому сложно общаться с девушками. Но беда Эдди не в том, что он стесняется девушек. Просто он...
Эдди не может сказать им. Не может признаться даже мысленно, не то что вслух. Сказать — значит согласиться, что он не такой, как все, а от реальности не сбежать. И парни… Конечно, они его друзья, но выдержит ли их дружба такое испытание?
Он знает, что в Дерри думают о «таких», он видел граффити, вздрагивал, читая: «ЗАГОНИМ ГВОЗДИ В ГЛАЗА ВСЕХ ПЕДИКОВ (ВО ИМЯ ГОСПОДА)».
Кто-то так думает, кто-то верит в это настолько, что написал на стене, и немало тех, кто молча согласился. Относятся ли его друзья к их числу? Эдди не знает и не рискует спрашивать.
Уроки закончились, и Эдди складывает учебники в шкафчик. Обычно он торопится, чтобы перехватить остальных «Неудачников» и пойти домой вместе. Но сейчас он не чувствует рук, на плечах словно лежит неподъёмный груз, и он не может заставить себя двигаться быстрее. Эдди медлит — и разве то, что он среди друзей чувствует себя чужаком, не имеет к этому никакого отношения?
— Эй, Эдс!
— Чёрт! — Эдди вздрагивает и захлопывает дверцу шкафчика. — Хочешь, чтобы у меня случился сердечный приступ?! Перестань ржать, кретин, — жалуется он, и Ричи смеётся громче, облокачивается на шкафчик и смотрит на Эдди. — Если ты пришёл, чтобы говорить о проклятом выпускном, клянусь Богом, я...
— На самом деле, — перебивает Ричи, гримасничая, — я подумал, что мы могли бы пойти вместе. Не придётся приглашать Беверли: уверен, она всё равно откажется.
— Ты, блин, идёшь с Сандрой Палманн, — отвечает Эдди. Пожалуй, слишком резко и, чтобы отвлечь внимание, быстро добавляет: — И какого хрена? Бев теперь слишком хороша для меня? А я, значит, её не достоин?
— Ты совершенство, недоумок, но она живёт в сотне миль отсюда. Бев не приедет, кто бы её ни позвал, и тебе это известно. Вот почему ты согласился пригласить её. Тебе никого не обмануть, ясно? Я был прав. И ты молчишь, потому что я прав. Я подловил тебя, — говорит Ричи с довольной улыбкой.
Ричи действительно его подловил, но причина молчания Эдди в другом. «Ты совершенство», — звучит в его голове снова и снова.
Ричи на мгновение замолкает и смотрит на Эдди, а потом кривит губы.
— Я могу бросить Сандру Палманн, — выдаёт он, пожимая плечами. Как будто такое случается сплошь и рядом.
— Ты шутишь? Так поступить может только полный мудак, — Эдди пытается говорить с отвращением, но с трудом сдерживает улыбку. Ричи смеётся и снова пожимает плечами.
— Не шучу. Я ведь сволочь, все это знают.
— Нет, неправда. Ты хороший парень. Где-то глубоко-глубоко в душе, — шутит Эдди.
Ричи наклоняется и шепчет:
— Точно, но это наш секрет, — он улыбается, и Эдди не может не улыбнуться в ответ.
О таких моментах обычно пишут в книгах или снимают кино. Он просто смотрит на Ричи, улыбается ему, и на мгновение кажется, что в целом мире нет никого, кроме них…
— К тому же, ты знаешь, что все только и болтают о том, как бы перепихнуться в выпускную ночь. Уверен, Сандра Палманн по-любому бы мне не дала.
И прекрасный момент загублен. Чёртов Ричи.
— Ладно, беру свои слова назад. Ты сволочь, — Эдди хмурится, отводит взгляд от Ричи, смотрит на свой шкафчик, снова его открывает и кладёт внутрь ещё несколько книг.
Ричи усмехается, придвигается, и тоже заглядывает в шкафчик через плечо Эдди.
— Нет, я хотел сказать... Слушай, было бы действительно неплохо, — Ричи утыкается носом ему в висок, и Эдди приходится взглянуть на него — во многом потому, что так он может отодвинуться и оставить между ними хоть немного пространства.
Ричи награждает его одной из тех улыбок, которыми предваряет самые «блестящие» свои идеи. Эдди готовится к худшему, потому что из блестящих идей Ричи обычно не получается ничего хорошего.
— Думаю, мы должны переспать.
— Что?! — вопит Эдди.
Ладно, к такому он не был готов. И не готов сейчас. И не мог быть готовым в принципе.
Какого чёрта, Ричи?!
Эдди оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не услышал. Сердце стучит в горле, словно оно вот-вот выскочит из груди и сбежит подальше от его тупого, свихнувшегося, ненормального друга-идиота.
— А что? Логичное решение. Тебе в ближайшее время не светит потрахаться, и к моей харизме этот город тоже пока не готов — её у меня через край. Да и что плохого во взаимопомощи? — Ричи пожимает плечами, словно в его предложении нет ничего необычного.
— Что плохого?! — Эдди не верит своим ушам. Ричи, должно быть, шутит.
— Просто двое братишек протянут друг другу руку помощи, — снова говорит Ричи. У Эдди сейчас случится инсульт.
Он хватает Ричи за рубашку, дёргает на себя и тихонько шипит:
— Прежде всего, не употребляй слово «братья», когда говоришь о трахе, потому что это, чёрт возьми, отвратительно. Я не виноват, что тебе никто не даёт — можешь сказать спасибо своей уродливой роже. Плюс, ты ни хрена не знаешь о моей сексуальной жизни. Да я мог бы устраивать еженедельные оргии в среду утром, и ты бы…
Эдди замолкает и поджимает губы, когда Ричи начинает хохотать.
— Сексуальная жизнь... Словно она у тебя есть, Эдс. Уверен, что ты узнал слово «оргия» только вчера. И лицо у меня офигенное.
— Природа, создавая твоё лицо, как бы сразу предупредила, что лучше тебе не размножаться. И не смей называй меня так.
— Ай! Жестоко, — Ричи прижимает руку к груди и строит мученическое лицо. Выглядит не слишком правдоподобно, потому что он всё ещё смеется. — Повезло, что ты милашка — с таким отношением далеко не уедешь.
— Ричи, завались!
— Ладно-ладно. Каков твой ответ? — спрашивает Ричи, и у Эдди вновь сводит живот. Он ведь это не всерьёз. Ричи смотрит на него, и Эдди стискивает зубы, а Ричи расплывается в самодовольной улыбке. — Ты по-прежнему не сказал «нет».
— О, значит, нужно сказать «нет»? Так не ясно? — парирует Эдди, хотя румянец на щеках выдаёт его с потрохами.
Ричи всё замечает. Эдди знает, что Ричи заметил, и от этого ещё гуще краснеет, ещё сильнее нервничает.
— Нет, — усмехается Ричи и по его лицу понятно, что он наслаждается каждой секундой мучений Эдди. — Давай же, это несложно. Просто скажи «нет». Если, конечно, ты вообще хочешь отказаться.
— Отъебись, — Эдди показывает ему средний палец, отворачивается и уходит с горящим лицом, когда Ричи взрывается хохотом.
— Ты всё ещё не сказал «нет»! — кричит Ричи ему в спину.
* * *
В ту ночь Эдди смотрит в окно, не в силах уснуть.
Внутри ворочается подозрение, что Ричи просто решил приколоться над ним, как обычно. Ричи постоянно ляпает глупости — ничего нового в этом нет. А с другой стороны… Речь идёт о Ричи. Ричи не просто ляпает — он их делает. И эта глупость — глупость из глупостей — была бы как раз в его духе.
— Ты бы на самом деле сделал это? В смысле, всерьёз? — спрашивает Эдди, когда они выбираются в Пустошь и бок о бок устраиваются на траве, прислонившись спинами к дереву.
Сейчас их очередь играть в геймбой Бена. Пока никому не удалось побить его рекорд в «тетрисе».
— Конечно, Эдс, — Ричи сжимает сигарету между большим и указательным пальцами, подносит ко рту, прикуривает и выдыхает через сжатые губы струю дыма. — Думаю, это был бы приятный опыт.
— Но что, если… — Эдди облизывает губы и опускает взгляд на свои руки, ещё сильнее понижая голос: — В смысле, ты не боишься, что подумают люди, если узнают? Не боишься, что станешь…
Он не может произнести это слово. Не может сказать его вслух. Из-за нервов он даже не одёргивает Ричи, когда тот называет его Эдсом.
Ричи смотрит на него, криво улыбаясь, и выпускает облако дыма.
— Я ничего не боюсь, — отвечает он, и Эдди давится воздухом. Он отворачивается и кашляет, притворяясь, что причиной тому сигаретный дым, а не слова Ричи.
Ричи легко усмехается и хлопает Эдди по спине, пока тот не восстанавливает дыхание, затем вытаскивает из его сумки ингалятор и помещает между губ Эдди.
— Не умирай, Спагетти, — говорит Ричи, и Эдди делает глубокий вдох, чувствуя, как расширяются лёгкие.
Он бормочет тихое «спасибо» и смотрит на Ричи. Ричи смотрит на него в ответ и делает очередную затяжку, выдыхая дым и убирая сигарету как можно дальше от Эдди.
— Эдди, я тебе нр... Хм, — Ричи вздыхает и закусывает нижнюю губу, хмурясь, но не сводя глаз с Эдди. — Я тебе противен?
— Нет! Нет, я... Нет, — Эдди смеётся и трёт нос. — То есть порой ты отвратителен. Довольно часто. Но ты не... Нет.
— Слушай, я просто хочу сказать, что мы могли бы развлечься. Попрактиковаться, что ли. Чтобы в нужный момент и с по-настоящему классной девчонкой не ударить в грязь лицом и показать себя настоящими... — Ричи говорит что-то ещё, но Эдди больше его не слушает.
Всё внимание оттягивает мерзкая тяжесть в желудке.
Вот оно что. Практика. Вот что предлагает ему Ричи. Попрактиковаться друг на друге, чтобы, когда Ричи впервые будет с девушкой, он мог бы выглядеть искушённым любовником.
Эдди расстроен, но не слишком. В конце концов, Ричи — это Ричи, чего ещё от него ожидать?
Но то, во что он пытается втянуть Эдди, уже не глупость, а полное безумие.
— ...Да не делай из мухи слона. Я бы поспрашивал других парней, но они все уже не девственники, а ты... Эдс?
Эдди встаёт, стряхивает с одежды грязь и уходит, бормоча:
— Не смей, блин, называть меня Эдсом.
Он подходит к Стэну, выхватывает у него из рук геймбой и садится на землю рядом с остальными, не обращая внимания на протесты Стэна.
— Моя очередь, придурки.
Он не разговаривает с Ричи два дня. Эдди даже не избегает его, просто игнорирует. Чтобы Ричи понял, как он зол, даже если не знает причины. Он чувствует себя дерьмово, но хотя бы смеётся — пускай и про себя, — наблюдая, как Ричи срывает башню от попыток сообразить, что происходит.
Когда Билл спрашивает его, что случилось, Эдди отвечает громким стоном, поэтому остальные «Неудачники» тоже бросают свою затею.
Конечно, так не может продолжаться долго. Они все дружат, и Эдди знает: остальным не по себе от их с Ричи ссоры. А учитывая, что они даже не смотрят друг на друга, тусоваться вместе тоже ужасно неловко. Поэтому Эдди знает: ему нужно поскорее разрешить проблему и понять, как всё исправить.
В субботу днём он ловит себя на том, что неосознанно идёт к дому Ричи. Мама Ричи открывает дверь, встречая его улыбкой, и тут же сообщает, что Ричи у себя.
Отлично.
— Я согласен. Как это будет? — спрашивает Эдди в ту же секунду, как распахивает дверь в его комнату.
Ричи развалился на стуле, забросив ноги на стол, и наигрывает на гитаре несколько повторяющихся аккордов. Взлохмаченные волосы, неопрятная одежда, повсюду бардак.
Может, пора перестать строить из себя «плохиша»? Придурок.
— Так... Дай угадаю, ты вёл мысленный разговор сам с собой, а теперь хочешь, чтобы и я к нему присоединился? Я, конечно, гений, Эдс, но не чёртов телепат. Что ты, блядь, имеешь в виду под «как»? — спрашивает Ричи, подначивая Эдди, который и так на взводе.
А, может, он разозлился задолго до того, как пришёл? Разозлился на себя только за то, что всерьёз раздумывал над предложением Ричи, и за то, что решил согласиться. Ему нужна таблетка от гнева.
— Ты говорил, что хочешь трахнуться. Хорошо. Давай трахнемся. Но это была твоя идея, поэтому не жди, что я возьму на себя всю работу только потому, что твоя жалкая задница...
Эдди затыкается, когда Ричи отставляет гитару, встаёт и, хмурясь, идёт к нему. Ричи, когда движется так, кажется угрожающе высоким, и он подходит вплотную, так что Эдди даже приходится отступить на шаг.
Ричи впечатывает ладонь в стену рядом с ухом Эдди, и тот хмурится. Если Ричи думает, что может запугать Эдди, то пусть подумает ещё раз. Эдди плевать, что Ричи выше на четыре дюйма, — он готов врезать ему, если потребуется.
— То есть сначала ты посылаешь, едва дослушав предложение. Не разговариваешь со мной два грёбаных дня. А потом без стука врываешься в мою комнату, начинаешь раздавать приказы — и всё, проехали?! Какого хера, Эдди?
— Я же согласился, так? Я просто... Мне нужно было время! Чтобы подумать! Не все такие, как ты. Не все могут... — Эдди понижает голос и стискивает зубы. — Не все, знаешь ли, могут спокойно обдумывать, как сделать это... с парнем, будто такое случается сплошь и рядом.
Ричи смотрит на него, зажмуривается и вздыхает. Когда он открывает глаза, то больше не хмурится.
— Но так и есть, глупый, — Ричи улыбается и говорит тише, почти шепчет Эдди на ухо. — Нет ничего плохого в том, что некоторые парни трахаются друг с другом. Проблема в нашем городе, но мы и так в курсе, правда? — Ричи выпрямляется, чтобы посмотреть на Эдди.
Он прав, Дерри ненормален во всех смыслах, возможно, и в этом его жители неправы. Эдди чувствует предательский жар на щеках и опускает глаза.
— Так… ты хочешь? — повторяет вопрос Ричи.
— Наверное... — говорит Эдди, не глядя на него. Он просто пожимает плечами и отводит взгляд. — Я собираюсь лишиться девственности до колледжа...
— Так и знал! — Ричи усмехается и щёлкает Эдди по носу. Эдди бьёт его по руке.
— Ага, ну, ты тоже, поэтому заткнись нахрен, — защищается Эдди, чувствуя, что краснеет ещё сильнее. Ричи просто смотрит на него, сжав губы в тонкую линию. От его пристального взгляда Эдди не по себе. — Ну, и что дальше?
— Ты сказал мне заткнуться нахрен.
— Ёб... Я думал, возненавидеть тебя сильнее невозможно, — Эдди толкает Ричи в грудь, а тот хватает его руки и отступает назад, утягивая Эдди за собой.
— Думаю, да. Думаю, ты можешь возненавидеть меня сильнее, — говорит Ричи, садясь на кровать и притягивая Эдди к себе. — Думаю, ты можешь возненавидеть меня так сильно, что даже не захочешь, чтобы эта, как ты говоришь, жалкая задница трахнула тебя. На самом деле ты ненавидишь меня гораздо, гораздо сильнее, Эдди. Потому что влюблён в меня.
В обычной ситуации у Эдди была бы наготове ответная колкость. На любую болтовню Ричи несложно придумать остроумный ответ. Но прямо сейчас, когда Ричи кладёт руку на его грудь, спроси кто-нибудь Эдди, как его зовут, — он не смог бы ответить.
— Что ты делаешь?! — спрашивает он и озирается по сторонам, широко раскрыв глаза, когда Ричи ложится рядом.
— То, зачем ты сюда пришёл, — отвечает Ричи. Он не пытается придать голосу соблазняющие нотки, но его слов достаточно, чтобы у Эдди закружилась голова.
— Что… С-сейчас? — Эдди сглатывает и часто моргает.
Ричи усмехается:
— Ты сейчас говоришь, как Билл.
И Эдди хочется умереть на месте. Или убить Ричи.
— Ты, чёртов… — Эдди пытается стукнуть его, но Ричи смеётся, удерживает его запястья, чтобы избежать ударов, и потихоньку подбирается ближе.
— Поцелуй меня, — просит он с дурацкой улыбкой на лице.
— И не подумаю, — выдаёт Эдди, красный как рак. Он, конечно, не видит себя со стороны, но не сомневается, что так и есть.
— Вот как? И что дальше? Только секс, никаких поцелуев? Ты что, шлюха? — Эдди пытается двинуть ему по яйцам, Ричи с хохотом уворачивается, хватает Эдди за ногу и закидывает её себе на талию так, что их тела оказываются невыносимо близко друг к другу. — Так-то лучше, м-м?
Нихера не лучше. Сердце Эдди пускается вскачь, лицо горит, дыхание сбилось, и он делает всё возможное, чтобы не возбудиться, потому что если у него сейчас встанет — он умрёт на месте. Эдди никогда не был так близко к Ричи, не лицом к лицу уж точно.
— Поцелуй меня, — просит Ричи снова.
— Сперва сотри эту самодовольную ухмылку со своего лица, — вздыхает Эдди, и Ричи смеётся, затем прочищает горло и кивает.
— Хорошо, хорошо, — говорит он, закрывая глаза, и на смену ухмылке приходит мягкая улыбка.
Когда Ричи вновь открывает глаза, Эдди тотчас же жалеет о своих словах. Грязно ухмыляющийся Ричи — это его придурошный друг. Ричи, которого он знает. Но этот Ричи… Нежный, тихий, разгорячённый Ричи — совершенно другой человек.
— Поцелуй меня, — шепчет он в третий раз, и Эдди сглатывает, прежде чем нерешительно закрыть глаза.
Его трясёт. Он не может ничего с собой поделать. Эдди так напуган, что вот-вот рухнет в обморок, или его стошнит, или он свалится с приступом лже-астмы.
Он хмурится и стискивает зубы, когда чувствует, как губы Ричи почти касаются его собственных. Они делят дыхание — и только. Всё реально. Здесь и сейчас.
Эдди сжимает рубашку Ричи в кулаке, цепляется за него, словно боится упасть, стоит их губам соприкоснуться.
Поцелуй начинается мягко, почти целомудренно, но им хватает и этого. Лёгкого касания губ Ричи достаточно, чтобы Эдди понял, каким же идиотом он был, думая, что избежит падения, если вцепится в Ричи. Он не падает, нет. Он уже пал.
Ричи первым приоткрывает рот и касается губ Эдди кончиком языка. Его рука скользит вверх и ложится на щёку Эдди. Они целуются. Чёрт. Они целуются. Господи боже, Эдди хочет себе врезать. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Боже. Как же он любит Ричи.
— Я курил пару часов назад, — шепчет Ричи, не отрываясь от Эдди. — Если тебе не нравится привкус, могу сходить почистить зубы.
— Нет, — отвечает Эдди и целует его снова. Нет. Не сейчас. Если Ричи сейчас уйдёт, если оставит его одного в постели, то Эдди окончательно потеряется. Слишком много ощущений, с которыми ему не справиться.
— Хорошо, — кивает Ричи. И он улыбается, смотрит прямо в глаза, крепко обнимает и ложится на спину, укладывая Эдди на себя.
Как же жарко, Ричи всегда такой горячий — и жар его тела передаётся Эдди, окутывает его с головы до ног. Они лежат лицом к лицу, Ричи крепко обнимает его, а Эдди обхватывает ладонями лицо Ричи. Воздух между ними настолько раскалён, что губы горят и голова идёт кругом.
Целовать Ричи — всё равно что броситься в жерло вулкана. На языке оседает вкус мяты, сигаретного дыма... и сладость рта Ричи.
Сердце Эдди готово выскочить из груди. Он плавится — и каменеет. Чёрт.
Ричи заметил, не мог не заметить. Он закусывает губу, смотрит Эдди в глаза и запускает руку ему между ног, мягко обхватывая член.
Эдди издает тихое «блядь» и невольно вжимается в руку Ричи, снова целуя, на этот раз жёстче. Никто раньше не трогал его там, он и дрочить-то старался как можно реже, чтобы не поддаваться извращённым мыслям. Но сейчас его голова пуста. Сейчас он не думает — он делает. И его пробирает дрожью с головы до ног.
— Нравится? — спрашивает Ричи тихо и нежно в самые губы Эдди, не открывая глаз.
Эдди краснеет: голос Ричи напоминает ему, что он не с кем-то другим, что они наконец-то вместе, наконец-то ласкают друг друга. Эдди отвечает кивком. Он толкается в руку Ричи и негромко стонет.
Ричи смеётся.
— Теперь ты знаешь, что чувствует твоя мама...
— Не смей, чёрт тебя дери! — предупреждает Эдди, распахивает глаза и смотрит на Ричи убийственным взглядом, пока тот давится смехом. — Клянусь богом, Балабол, ещё раз откроешь свой помойный рот и помянешь мою маму — я тебя убью.
— Хороши ли помои на вкус? — спрашивает Ричи с самоуверенной ухмылкой, притягивает Эдди ближе и глубоко целует. Когда Ричи пытается отстраниться, Эдди зубами прихватывает его нижнюю губу и больно кусает. — Думаю, хороши. Тебе, похоже, очень нравятся.
— Бип-бип, Ричи.
продолжение в комментариях